– Что будете брать, тащ полковник? – спросил подошедший «паук».
– АПС, четыре магазина к нему, сотню патронов! – не задумываясь, сказал я. – И это… такую же кобуру, как на ребятах!
Прапор молча развернулся и ушел в один из проходов. Было слышно, как он возится там, открывая и закрывая ящики. Пользуясь его отсутствием, я мельком глянул в бумагу, произведшую столь волшебное действие. Глянул и обомлел! В «приказе» было написано:
«Петрович! Выдай подателю сего всё, что он ни попросит! „Всё“ действительно означает ВСЁ! Не стесняйся предложить новинки! И не жмоться, старый хрыч, а то заставлю строевой заниматься, как в прошлый раз! Ты меня знаешь, жучила! Подпись: Иваныч». И чуть ниже: «И будь с ним предельно вежливым! Я тебе потом объясню, кто он такой».
Вернулся прапорщик через пять минут. Разложив на «столе» запрошенные предметы, он посмотрел на меня вопросительно. Первым делом я проверил «Стечкина». Пистолет был совершенно новый, в консервационной смазке. Магазины к нему тоже, значит за упругость пружин можно не опасаться. А вот патроны были в незнакомой упаковке – картонных пачках по двадцать пять штук с неизвестной мне маркировкой.
– Болгарские! – пояснил Наливайко, уловив мое недоумение.
– А они… как?
– Нормальные! – отрезал прапор, начиная заводиться. – Чего еще хочешь? Говори быстрей, а то… – тут он, видимо, вспомнил о приписке в «приказе» и резко сбавил обороты: – Может тебе что подсказать, тащ полковник? Есть бесшумки: «Вал», «Винторез», «Вул». Есть стволы под «Девять-Парабеллум»: «Арсенал», «Грач», ГШ-18. Есть крупняк: КСВК, ОСВ-96. Есть снайперки попроще: СВД и СВУ. Прицелы есть оптические и коллиматорные. Подствольники «Костер»…
– Богато! – оценил я подборку.
Вот только ни к чему мне эта коллекция. Я не снайпер и не диверсант. Привык обходится малым: надежным, как лом «Калашом» и громоздким и тяжелым, зато имеющим отличный бой, «Стечкиным».
– Однако ни к чему мне такие изыски! – сказал я. – Мне бы что попроще. Автомат я свой оставлю – он хоть и старенький, но еще ни разу меня не подвел. А вот магазинов к нему у меня всего два осталось, да и те битые. Вот магазинчиков бы мне…
– Сколько? – уточнил Наливайко, уже делая шаг в проход.
– Десять! – уже в спину прапору сказал я. Он только присвистнул. – И сбрую! Какую-нибудь, я в них не разбираюсь, у нас самодельные были.
Пока Наливайко ходил за «товаром», я быстренько сгреб со «стола» и засунул в рюкзак пистолет, патроны и кобуру. Мало ли… Вдруг Белоусов передумает…
На этот раз прапор возился гораздо дольше. Его не было минут пятнадцать. И звуки открывающихся и закрывающихся ящиков доносились, казалось, со всех сторон. Кроме новеньких пластиковых магазинов Наливайко принес подвесную систему со множеством подсумков, небольшой рюкзак, складную лопатку и топорик в чехлах. Всё это он последовательно выкладывал на ящик, проявляя явные признаки некоего тайного удовольствия. В финале своей презентации прапорщик гордо положил поверх немалой кучки вещей нож в кожаных ножнах.
С ножа я и начал проверку. Он оказался с приличным, более тридцати сантиметров, клинком, имеющим полуторную заточку и пилку на обухе. Рукоятка с деревянными щечками удобно ложилась в ладонь и имела небольшой упор для пальцев. Я немного покрутил ножик в руках, приноравливаясь к его весу и балансу.
– Хорошая штука! – искренне похвалил я прапора. – Таким и резать удобно и колоть. Причем резать можно как людей, так и колбаску. Да и метнуть, если приспичит. Спасибо, Петрович!
– Да что там! – махнул рукой довольный Наливайко. – Владей, тащ полковник, на страх врагам!
Лед был окончательно сломан и прапорщик, давая многочисленные пояснения по ходу дела, помог мне надеть и подогнать сбрую, развесить подсумки, пристроить рюкзачок, принайтовить к подвесной лопатку и топор. Затем наступил черед боеприпасов: по моей просьбе Наливайко принес тысячу штук «семерки» и десяток гранат, пять РГД-5 и пять Ф-1. Патроны тоже были болгарскими, в пачках по двадцать пять штук, а гранаты отечественными, из старых довоенных запасов. Боеприпасы сразу отправились в новый рюкзак, а запалы я спрятал в левый нагрудный карман комки.
Потом Наливайко, сделав загадочное лицо, снова удалился в свои закрома и через минуту явился, сияя, как объевшийся сметаны кот. В руках прапорщик нес новенький АК-74М без магазина.
– Петрович, ты извини, но я к «семь-шестьдесят два» привык! – отрицательно покачал головой я. – В лесу от «пятерки» никакого толку!
– А с чего ты взял, что этот красавец под «пятерку»? – загадочно улыбаясь, Наливайко бережно погладил оружие по черному полиамидному прикладу. – Это, тащ полковник, АК-103 ! У меня всего пять штук было, четыре уже отдал, в хорошие руки пристроил. Этот последний – от сердца отрываю! Бери вместо своего «весла»!
Вот ведь змей-искуситель! Я с сомнением посмотрел на поцарапанный деревянный приклад моего верного АКМа, потом на сверкающий пластиком «сто третий». Оно и понятно, что АК-103, при том же патроне, имеет массу преимуществ перед АКМ. Но вот не могу я свой «Калаш» отдать, хоть ты тресни! Это все равно, как друга в приют для престарелых сдать.
Видя мои душевные терзания, Петрович сказал:
– Ладно, так бери, без обмена! Я тебе еще и оптику к «сто третьему» подгоню хорошую: на триста метров все супостаты твои будут!
– Годится! – с облегчением кивнул я, поняв, что вот прямо сейчас, немедленно, выкидывать старенький «Калаш» мне не надо. – Спасибо, Петрович!
– «Спасибо» не булькает! – усмехнулся старый вояка. – Приходи после обеда, как смазку заменишь – сходим на стрельбище, пристреляем!
– Заметано! – я закинул оружие на плечо, и прапорщик проводил меня на выход.
Увидев начсклада, караульные встали по стойке «смирно», удивленно кося глазами на сцену прощания: Наливайко дружески пожал мне руку и громко (явно работая на публику!) высказал предложение «зайти, чайку со стариком погонять». Чувствую, что после такого мой авторитет в бригаде Белоусова поднимется до небес.
Глава 6
Не успел я со всем новоприобретенным богатством дойти до своей палатки, как был перехвачен Тихим.
– Вот теперь ты похож на нормального бойца! – усмехнулся Александр Сергеевич, с одобрением осмотрев мои обновки. – А то ходил в рванине, как голь перекатная. Не поскупился Петрович! Давай-ка я тебя до хаты провожу, чтобы тебя, красавчика писаного, никто по пути не ограбил!
– Ну, проводи! – кивнул я, не понимая причину этакой веселости своего нового начальства.
– Степан! Боец Рогозин! – подозвал Тихий моего провожатого. – Беги к комбригу и скажи ему, что всё готово и можно начинать! Мы будем через пять минут! Пулей пошел!
Рогозин пулей, как и было приказано, умчался выполнять распоряжение.
– Чего готово-то? – удивился я.
– Увидишь! – загадочно улыбнулся Тихий.
Только сейчас я заметил, что Александр Сергеевич чисто выбрит, и одет в новенький камуфляж и анорак, вместо ношеной комки и бушлата, в которых он маскировался под бредуна.
Мы дошли до палатки и Тихий помог мне разгрузить оружие и боеприпасы. Потом зачем-то внимательно осмотрел меня с ног до головы и попросил застегнуть воротник и повесть новый автомат на грудь. Эти приготовления заставили меня насторожиться.
– Пошли! – требовательно потянул меня за рукав Тихий. – Там люди ждут!
И совершенно неожиданно он вытащил меня на площадку, на которой мы позавчера приемы рукопашного боя отрабатывали. Только сейчас здесь прибавилось бойцов. Человек восемьдесят стояли, построенные во взводные «коробки», а перед ними прохаживался сам Белоусов.
Увидев нас, бойцы, без всякой команды вытянулись во фрунт и стали жадно «поедать» меня глазами. То ли пытаясь составить первое впечатление, то ли выполняя заветы Петра Великого. Тихий чуть не силком подтащил меня к генералу и развернул лицом к строю.