Мальчик промыл разбитые коленки.
— Вы знаете, мое родимое пятно… — неожиданно сказал он.
Отец и мать с удивлением взглянули на него.
— Может, это ошибка? Как вы думаете? Я хочу сказать, может, на самом деле призван кто-то другой, только у него нет метки? А у меня метка есть, но на самом деле я не тот, кто нужен?
Отец уткнулся в свою резьбу, лишь стружка сердито полетела из-под ножа.
Мальчик пожалел, что заговорил.
А мать воздела руки, и пустая комната наполнилась шумом моря. Волны набегали на каменистый пляж и откатывались назад, тихо шипя, и снова карабкались на берег. На дощатом полу замерцали раковины. Над головой закричали чайки.
— Ну, дела… — пробормотал отец.
— Ну что, завладела я, наконец, твоим вниманием? — строго спросила мать. — Пусть наш сын и не вожак по натуре. Он не сидит у костра и не ведет бесконечных разговоров о том, какими мы могли бы быть, если бы в свое время сражались храбрее. Мы жили здесь сотни лет и ничего не знали о Внешнем Мире. Но в конце концов они пришли. Люди, человеческие существа, Обычники… Нет в мире места, где они не оставили бы свой след. Я знаю, ты считаешь, мы должны были сражаться с ними. Но нас бы уничтожили!
— Всё лучше, чем так жить, — сплюнул отец. — Обитать в хижинах, в нищете, потерять свой Город, смотреть, как они презирают нас и нашу силу. Самоуважение пропало, как сгнившая плоть…
— Ты такой же дурак, как все остальные, Корнелиус. Скулишь, как побитая собака. Можно подумать, та битва — единственная на все века. Кто построил Врата, которые защищали нас триста лет? Не будь этих Врат, нас всех выставляли бы напоказ в балаганах Внешнего Мира. Изучали бы в лабораториях. КТО ПОСТРОИЛ ВРАТА?
Все молчали. Вздымались и обрушивались на берег волны.
— Кто, я спрашиваю?
— Араминта… — пробормотал отец.
— Вот что она сумела сделать для своего народа! А МОЙ СЫН, КОГДА ПРИДЕТ ЕГО ВРЕМЯ, ТОЖЕ НАЙДЕТ СПОСОБ ПОМОЧЬ СВОЕМУ НАРОДУ.
Она опустила руки.
Картина поблекла, исчезли море, и птицы, и голубовато-серый свет, а комната снова стала обыкновенной комнатой.
А девочка вернулась с отцом на их баржу в Краснолунье. Помощи от него было, как от козла молока — он только орал да ругался, а она тем временем сделала всю работу по дому.
Наконец отец, сбив ногой керосиновую лампу, рухнул на топчан.
Девочка прикрыла люк. На цыпочках пробралась в трюм. Отыскала остатки вчерашнего ужина и на скорую руку перекусила.
Сегодня вечером отец был даже хуже, чем всегда. Уснул, наконец?
Нет. Не спал.
Лежал и смотрел на нее.
Широко раскрытыми глазами.
Очень страшный.
Девочка замерла.
— Ты такая же, как она, — прошептал он. — Те же заносчивые ведьмовские глаза.
И тогда девочка закрыла свое лицо. Сделала его мертвым и неподвижным — этому она научилась уже давно. Теперь ему будет не за что на нее кричать.
И оттуда, из глубины мертвых глазниц, смотрела, как он засыпает.
Время шло. Мальчик и девочка выросли.
Данте
На Ответной улице наступило утро.
Альберт Тиш не спал всю ночь, а на работу ушел еще до того, как к Отто пришла Алиса.
В Городе Среди Деревьев не было школ. Люди, когда вырастали, сами выбирали, чему они хотят научиться. Основы наук, правда, дети постигали у себя дома, и для этого к ним приходили специальные преподаватели. Они всегда были добрыми и веселыми, и всегда их звали Алиса или Фьюми.
Отто с учительницей сидели за кухонным столом. Над головой летали, крутясь и жужжа, сложные заводные мобили, которые Отто нарочно запустил к приходу Алисы. Алису, однако, нелегко было сбить с толку.
— Твое естествознание продвигается очень хорошо, — прокричала она сквозь несмолкающий гул.
— Ты видела вчера по телику Мэра Крамба? — спросил Отто.
— Да.
— Как думаешь, он говорил правду?
— Знаешь, Отто, если Мэр что-то говорит, то кто я такая, чтобы с ним спорить? И какое отношение это имеет к таблице умножения на восемь, которую ты обещал мне выучить?
— Как думаешь, от волшебок есть какой-то вред?
— Шестью восемь — сорок восемь, — сказала Алиса.
После уроков Отто пошел в Дом Искусств — в Часовой Город. Там располагалось множество студий и мастерских, в которых каждый желающий мог смастерить всё что душе угодно.
В Доме Искусств Отто собирался встретиться со своим другом Данте, они вместе строили ветряную мельницу.
Данте уже поджидал приятеля.
— Мой отец потерял работу, — с ходу сообщил он. — Там, где он работал, шахта обрушилась. Хорошо еще, сам жив остался.