- Так не пойдет. Скажи: "Умереть мне на месте, если я вру".
- Умереть мне на месте, - сказал Гарви, - если хоть одно слово из того, что я сказал, - неправда.
- И сто тридцать четыре доллара тоже? - спросил Дэн. - Я слышал, что ты говорил отцу.
Гарви густо покраснел. Дэн был по-своему толковым парнем, и за эти десять минут он убедился, что Гарви ему не лгал, почти не лгал. К тому же он произнес самую страшную для мальчика клятву, и вот сидит перед ним живой и невредимый с покрасневшим носом и рассказывает о всяких чудесах.
- Ух ты! - воскликнул изумленный Дэн, когда Гарви закончил перечислять всякие штучки, которыми набит вагон, названный в его честь. На его скуластом лице расплылась озорная, восторженная улыбка. - Я верю тебе, Гарви. А отец на сей раз ошибся.
- Это уж точно, - заметил Гарви, подумывая о том, как бы ему отомстить.
- Ну и взбесится же он! Страсть как не любит ошибаться. - Он лег на спину и хлопнул себя по бедрам. - Только смотри, Гарви, не выдай меня.
- Я не хочу, чтобы меня снова поколотили, но я с ним рассчитаюсь.
- Еще никому не удавалось рассчитаться с отцом. А тебе он еще задаст трепку. Чем больше он ошибся, тем хуже для тебя. Но эти золотые шахты и пистоли...
- Я ничего не говорил о пистолетах, - прервал его Гарви: ведь он дал клятву.
- Верно, не говорил. Значит, два собственных вагона, один назван, как ты, а другой - как она; двести долларов в месяц на расходы - и ты получил по носу за то, что не хочешь работать за десять с половиной долларов в месяц! Ну и улов у нас нынче! - И он залился беззвучным смехом.
- Значит, я прав? - спросил Гарви, так как ему показалось, что Дэн на его стороне.
- Ты неправ. Ты совсем по-настоящему неправ! Ты лучше держись ко мне поближе и не отставай, не то снова получишь, да и мне перепадет за то, что я - за тебя. Отец всегда выдает мне двойную порцию, потому что я его сын, и он терпеть не может поблажек. Ты, наверно, страсть как злишься на него. На меня тоже, бывало, находило такое. Но отец - самый справедливый человек на свете. Все рыбаки это знают.
- И это, по-твоему, справедливо? Да? - указал Гарви на свой распухший нос.
- Это ерунда. Из тебя выйдет сухопутная кровь. Это для твоей же пользы. Только послушай, я не хочу иметь дела с человеком, который считает меня, или отца, или кого другого на борту "Мы здесь" вором. Мы не из таких, кто бьет баклуши на пристани, ничего с ними общего. Мы - рыбаки и ходим вместе в море больше шести лет. Крепко-накрепко запомни это! Я говорил, что отец не разрешает мне божиться. Он говорит, что это богохульство, и лупцует меня. Но если бы я мог поклясться, как ты про своего папашу, я бы поклялся насчет твоих пропавших долларов. Не знаю, что у тебя было в карманах, я в них не рылся, когда сушил твою одежду. Но, поверь, ни я, ни мой отец - а с тех пор как тебя вытащили, только мы с ним и толковали с тобой ничегошеньки не знаем о твоих деньгах. Вот и все, что я хотел сказать. Ну как?
Кровопускание определенно прочистило Гарви мозги. А может, это пустынное море так подействовало на него. Во всяком случае, он смущенно сказал:
- Ну ладно. Похоже, что я оказался не слишком благодарным за спасение, Дэн.
- Ты был расстроен и вел себя глупо, - ответил Дэн. - Но, кроме нас с отцом, никто этого не видел. Кок не в счет.
- Как это я не подумал, что деньги могли потеряться, - пробормотал Гарви как бы про себя, - а стал называть всех подряд ворами... Где твой отец?
- В рубке. Что тебе теперь от него надо?
- Увидишь, - сказал Гарви, встал и пошел, пошатываясь, к ступеням рубки, окрашенной изнутри в желто-шоколадный цвет.
Недалеко от штурвала, над которым висели судовые часы, сидел Троп, держа в руках блокнот и огромный черный карандаш, который он время от времени усердно слюнявил.
- Я не совсем хорошо себя вел, - сказал Гарви, удивляясь собственной робости.
- Что еще стряслось? - спросил шкипер. - Стакнулся с Дэном?
- Нет, я насчет вас.
- Ну, слушаю.
- Так вот, я... я хочу взять свои слова обратно, - быстро проговорил Гарви. - Тех, кто спасает тебя от смерти... - Он проглотил слюну.
- А? Если так пойдет дальше, из вас получится человек.
- ...нельзя обзывать по-всякому, - закончил Гарви.
- Правильно говорите, правильно. - Троп сдержанно улыбнулся.
- Вот я и пришел извиниться.
Троп медленно и тяжело поднялся с рундука, на котором сидел, и протянул ему ладонь в одиннадцать дюймов шириной.
- Я полагал, что вам это очень пойдет на пользу, и вижу, что не ошибся. - С палубы донесся приглушенный смешок. - Я очень редко ошибаюсь в людях. - Огромная ладонь поглотила руку Гарви почти до локтя. - Мы малость поработаем над вами, прежде чем расстанемся, юноша. И я не держу против вас зла - что было, то прошло. Не ваша в том вина. Ну, а сейчас - за дело, и не обижайся.
- Отец тебя признал, - сказал Дэн, когда Гарви выбрался на палубу.
- Как это так? - удивился Гарви, щеки которого горели от возбуждения.
- Ну, значит, он тебя оправдал. Но раз отец говорит, что не держит зла, значит, он попался. Страсть как не любит ошибаться. Хо, хо! Стоит отцу принять решение, и он скорее спустит флаг перед британцами, чем изменит решение. Я рад, что все уладилось. Отец прав, когда говорит, что не может отвезти тебя. Ведь мы одной рыбой и живем. Через полчаса весь экипаж будет мчаться сюда, как акулы к дохлому киту.
- Почему? - спросил Гарви.
- Чтобы поесть, конечно. Разве твой желудок не говорит, что пора ужинать? Тебе еще многому надо поучиться.
- Это уж точно, - печально произнес Гарви, глядя на переплетение снастей над головой.
- Шхуна у нас первый сорт, - с энтузиазмом отозвался Дэн, неправильно истолковав его взгляд. - Посмотришь, как она понесется с поднятым гротом, когда наполнится трюм. Правда, сначала нам придется изрядно потрудиться. И он указал на люк, черневший между двумя мачтами.
- А это для чего? Там же пусто, - отозвался Гарви.
- Нам с тобой да еще кое-кому надо его наполнить, - ответил Дэн. Туда сваливается рыба.
- Живая? - удивился Гарви.
- Ну, не совсем. Она к тому времени будет уже довольно мертвая, без внутренностей и соленая. У нас сто бочек соли, а мы еще и дна не покрыли.
- А где же рыба?
- Пока в воде, а лучше бы в лодке на дне, - ответил Дэн рыбацкой поговоркой. - Вместе с тобой вчера вечером выловили штук сорок. - Он указал на деревянный ларь на корме. - Когда рыбу разделают, нам с тобой придется его продраить. Сегодня лари, наверно, будут полные! Бывало, что шхуна оседала от рыбы на полфута! Мы с ног валились - так много ее привозили. А вот и они возвращаются. - Дэн поглядел поверх невысокого фальшборта туда, где по сверкающей глади океана к шхуне подгребали полдюжины лодок.
- Я ни разу не был так близок от волн, - сказал Гарви. - Океан отсюда красивый.
Заходящее солнце окрашивало воду в пурпурные и розоватые тона, и только на гребнях невысоких и длинных валов играли золотистые блики, а впадины между ними отдавали цветом сине-зеленой макрели. Шхуны, сколько их было, казалось, подтягивали к себе свои лодки невидимыми нитями, а крошечные темные фигурки в лодчонках двигались будто заводные.
- Кажется, им повезло, - сказал Дэн, глядя на них прищуренными глазами. - У Мануэля рыбы столько, что он осел, как кувшинка в воде, правда?
- А где Мануэль? Понять не могу, как ты различаешь их с такого расстояния.
- Последняя лодка в южном направлении. Это он тебя спас вчера... ответил Дэн, указывая на лодку, - Мануэль гребет по-португальски. Его ни с кем не спутаешь. Восточнее его - этот парень гребет куда лучше - идет пенсильванец. А еще восточнее - видишь, как красиво они вытянулись, гребет Длинный Джек с мощными плечами. Он из Южного Бостона и, как все его жители, хороший гребец. А подальше к северу идет Том Плэтт. Сейчас услышишь, как он напевает. Он служил в военно-морском флоте на фрегате "Огайо". Говорит, что этот корабль первым у нас на флоте обогнул мыс Горн. Он только и знает, что рассказывать о службе - когда не поет, правда, - и ему сегодня улов привалил. Вот, слышишь?
С лодки, что была севернее, через водный простор до них донеслась песня, в которой говорилось о чьих-то холодных руках и ногах. А потом шли такие слова: