На этот раз, по приглашению, ее провели в просторную гостиную.
– Здесь мне нравится больше, – тихо сказала Миранда, когда они вошли.
Комната была мягко освещена рядом хорошо расположенных ламп, и три большие арочные французские двери, выходящие на улицу, занимали всю переднюю стену интерьера, хотя в настоящее время они были скрыты шторами цвета слоновой кости. Правая стена целиком была превращена в серию книжных шкафов, а левая служила галереей. Над камином висела фотография Миранды с девочками, они втроем были на несколько лет моложе и выглядели очень расслабленными.
– Если бы его карьера в моде не удалась, Демаршелье стал бы исключительным семейным фотографом, – сказала Миранда, заметив ее интерес.
– Патрик снял это? – Спросила Энди, подходя ближе, чтобы рассмотреть фотографию. – Это очень красиво.
Миранда подошла и встала рядом с ней, достаточно близко, чтобы их руки соприкоснулись.
– С тех пор у нас было немало снимков, но этот остается моим любимым, – сказала Миранда тихим и задумчивым голосом.
– И я вижу почему. Вы все такие… – Энди замолчала, подыскивая нужное слово. И оно пришло к ней через мгновение. – Свободные.
Миранда наклонила голову, но ничего не сказала, и в конце концов отошла от Энди, чтобы присесть.
Пространство, которое она заняла, явно хорошо использовали. На спинке кресла висел плед, а рядом на столике лежал роман.
Энди решила обосноваться на диване справа.
– Я редко пользуюсь библиотекой внизу, – пояснила Миранда, как только Энди присоединилась к ней.
– Я понимаю, почему, – сказала Энди, поворачиваясь, чтобы посмотреть на стену с книгами позади нее, – хотя я изо всех сил пытаюсь понять, почему то, что внизу называется библиотекой.
– Оригинальные планы этажей. Это была одна из немногих комнат в доме, где не было телевизора. Однако я исправила это после моего последнего развода.
Миранда выбросила телевизоры. Для Энди это была чертова кофемашина Nespresso, которой Нейт никогда не пользовался, но настоял на том, чтобы поставить ее на столешницу.
– После первого становится легче, – заметила Миранда, пристально глядя на Энди взглядом, который был слишком знающим.
– Действительно ли это так? Потому что сейчас я почти уверена, что мне достаточно и одного. Я не знаю, как тебе удалось сделать это снова. Дважды.
– Ты будешь двигаться дальше. В конечном счете.
– Если бы у моей матери был выбор, то это было бы сейчас. Она боится, что у меня никогда не будет детей.
– Ты хочешь иметь детей?
Энди взглянула на фотографию над камином.
– Возможно? Я не знаю. С правильным человеком, да, если время будет подходящим для нас обоих.
– Повар не был этим человеком?
– Нет, и мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять это. Я волнуюсь, что уничтожила оба наших шанса. Моя семья все еще чертовски зла из-за развода. Моя мать не может понять, почему я ушла. Мои причины были слишком туманны для нее. Видимо, мне следовало просто заткнуться и завести детей, которых он хотел, – выпалила Энди. – Я просто не могла заставить себя сделать это.
– Он переживет, а ты еще молода. Девочки появились у меня в тридцать семь. А что касается твоей семьи, я бы посоветовала тебе не слушать их.
– Ты не знаешь мою мать, – простонала Энди.
– Нет, но у меня была одна.
Это заставило Энди замереть. Она пристально посмотрела на Миранду.
Миранда поймала ее взгляд и покачала головой.
– Не сегодня, – тихо сказала она.
Энди кивнула ей, прежде чем увидела всю картину женщины перед собой. Миранда сидела, скрестив ноги в узкой угольной юбке и блейзере, по разрезу которой Энди догадалась, была от Армани. Наряд подсказал ей, что скорее всего сегодня у Миранды было заседание правления. Она всегда склонялась к консервативности, когда ей было необходимо присутствовать наверху.
Несмотря на строгость костюма, белая блузка под ним показывала признаки долгого дня и была расстегнута на третьей пуговице. Энди могла представить, как Миранда заходит в дом и протягивает руку, чтобы расстегнуть последнюю пуговицу и позволить себе дышать.
Желание продолжить разговор с Мирандой было непреодолимым. Она не была уверена, виновата в этом обстановка или сама женщина, но она хотела сидеть на диване и просто говорить. Находясь рядом с ней, она чувствовала себя приземленной, как будто был кто-то, кто был на другой стороне и вернулся невредимым. Ну, возможно, не невредимым, но все еще не сломленным.
– О чем задумалась? – Спросила Миранда.
– Просто думаю о том, как легко с тобой.
– Ты бы хотела, чтобы было тяжело?
Энди покачала головой.
– Приятно, – просто сказала она, – что есть кто-то, кто понимает.
Миранда на мгновение задумалась.
– Да, – мягко ответила она.
***
Было уже после одиннадцати, когда Миранда закрыла дверь за Андреа.
Она остановилась на мгновение, оставив руку на дереве и смущенно покачала головой, после чего прошла по дому и выключила свет.
Этим вечером они почти ничего не сделали. Это само по себе было своего рода предупреждающим звоночком, на который она должна была обратить внимание.
Отношения между ними стали дружескими. В этом не было никаких сомнений. Она не только пригласила Андреа в таунхаус, но и пригласила ее наверх, в свой дом. Это было место, которое она делила с очень немногими людьми, и никогда с сотрудниками.
Она даже почувствовала легкое разочарование, когда поняла, что время позднее, хотя было забавно наблюдать, как Андреа смущенно выкручивалась, когда поняла, как мало они сделали.
В конце концов, это Андреа должна была держать ее на правильном пути. Вместо этого она сидела и пристально смотрела на нее весь вечер, словно пыталась что-то разгадать, пока их разговор плавно переходил от одной темы к другой.
Ситуация была странной.
Андреа Сакс, с ее стрижкой пикси и круглыми черепаховыми очками, казалось, была вполне довольна, выскальзывая из своих ярко синих Джимми Чу и поджимая ноги под себя на пятнадцати тысячном диване Миранды. Она сидела там, одетая в пару черных классических брюк, которые были явно A.L.C. и черной водолазке, выглядя перед всем миром так, как будто она проводит каждый день в доме Миранды.
Хуже всего было то, что Миранда не хотела нарушать это естественное состояние женщины. Ей нравилось, что ей здесь удобно. Что само по себе было проблемой.
Было так много вещей, которые были неправильными в этой ситуации. Однако, что беспокоило ее больше всего, так это полное отсутствие ее беспокойства о бешеной скорости, с которой Андреа ворвалась в ее жизнь, и обосновалась там, как будто она была там всегда.
Продолжая подниматься в спальню, она поняла, что последним человеком, который справился с этим также, был ее первый муж Сэмюэль.
Она запнулась на ступеньках.
Сэмюэль был вихрем. Нет, ураганом. Их отношения были страстными, напряженными и крайне неустойчивыми. К тому времени, как все закончилось, она была измотана.
После этого ее выбор стал более взвешенным.
Митчелл был сильным и стабильным человеком, подходящим на роль отца. Он представлялся кем-то намного лучше, чем был ее собственный отец, чтобы завести детей. Он был хорошим человеком, но слишком спокойным и добрым для нее. Ее личность подавила и истощила его в конце концов. Ей пришлось его отпустить. Она не была хороша для него.
Андреа напоминала ей их всех. Напористая и темпераментная, как Сэмюэль. Готовая бодаться с ней по любому поводу. Прямолинейная и честная, что порой так отвратительно мило. Слишком открытая, с выразительными карими глазами, говорящими всем в радиусе четверти мили, о чем она думает. Слишком заботливая. Слишком волнующаяся обо всех остальных и их мнении. Тем не менее, все еще деловая женщина, как Стивен. Несмотря на все свои недостатки, он обладал блестящим умом.
Не понадобилось много времени, чтобы сложить два и два, и она остановила себя, когда поняла, что делает.