– Все будет хорошо.
– Надеюсь, – сказал Нейт, помолчав немного. – Не хотела бы ты поужинать со мной, пока я здесь? Последние пару месяцев я размышлял, и, поскольку мы находимся в одном городе, я подумал, что сейчас подходящее время, чтобы прояснить ситуацию.
Энди потянулась, чтобы потереть рукой затылок, чувствуя внезапное напряжение. Когда она уехала из Чикаго, все прошло не очень хорошо, ее возвращение в Нью-Йорк рассматривалось Нейтом как пощечина – то, что она никогда не хотела уезжать в первую очередь. Они не разговаривали с тех пор, как она сказала ему, что уходит.
– Энди?
– Извини, да, конечно. Когда ты предлагаешь? – Спросила она, подтягивая календарь.
– Я пробуду здесь неделю на кухне в одном из других заведений, как насчет следующей недели? Двадцать третьего? Я вылетаю в канун Рождества утром.
– Домой?
– Да.
Календарь Энди был более или менее свободным за исключением одной или двух рождественских вечеринок на этой неделе. Миранда не выходила на связь, разве что послала ей пару страниц, чтобы проверить кое-что. После их последней встречи она не была уверена, на чем они остановились. Она справлялась с этим с равной степенью облегчения и расстройства. Весь вечер от начала и до конца был сплошным кошмаром, и она понятия не имела, как много ее лицо выдало той ночью. Достаточно было того, что в их отношениях что-то изменилось и несомненно не в лучшую сторону.
Она мысленно прокручивала этот вечер снова и снова, и, за исключением некоторых двусмысленных комментариев Миранды, которые могли быть истолкованы как недосказанность со стороны Миранды или безумием с ее собственной, она не приблизилась к тому, чтобы найти какие-либо ответы, кроме того факта, что ее еще не уволили.
– Двадцать третьего будет хорошо, – подтвердила Энди.
– Хочешь, чтобы я выбрал место?
– Пожалуйста, – сказала Энди.
– Детали я пришлю тебе сегодня попозже.
– Хорошо.
– Окей, – согласился Нейт. – Ну, скоро поговорим?
– Да, скоро поговорим, – ответила Энди, и закончила звонок.
Положив телефон обратно на стол, она вздохнула и потерла ладонями лицо.
Она знала, что поступила правильно, но в сотый раз ей не хотелось обсуждать это с Нейтом. Достаточно было того, что мать изводила ее рассказами о ее неудачах: о стабильности, браке, рождении внуков, и, наконец то, что ей не удается навестить семью на все праздники – День Благодарения и Рождество.
Она уехала в Нью-Йорк, чтобы избежать всего этого, но ее жизненный выбор, казалось, преследовал ее на каждом шагу.
У Миранды был способ как представить все в перспективе. Но, очевидно, она потерпела неудачу в этих отношениях, дружбе или что бы там ни было.
Энди глубоко вздохнула и посмотрела в окно. Казалось, ей было суждено провести свою жизнь на высоте сотен футов над землей, окутанной флуоресцентными огнями, глядя в окно, когда земля продолжала двигаться под ней без надежды остановиться.
***
Миранда сидела в своем кабинете, постукивая ручкой по стеклянному столу.
Ее обед стоял не съеденным в стороне, после последнего холодного письма, которое она получила от Андреа, открытого на ее экране. Она снова просмотрела текст, отметив выбор слов.
Она взглянула на сообщение от Кэролайн, которое пришло до обеда, и спрашивающее, не присоединится ли Андреа к ним вечером, когда Кэссиди будет в городе.
На этой ноте она не была уверена. Похоже, они зашли в тупик. Андреа не исчезла, но было ясно, что она отступила в каком-то отношении. Ее мотивация оставалась неясной.
Ее собственная мотивация иметь Андреа в ее жизни также оставалась открытым вопросом, и готова ли она открыть эту дверь и посмотреть, что произойдет, было вопросом, по которому она все еще не определилась.
Андреа выражала желание дружбы все эти прошедшие недели. Позже она признала, что не была уверена, куда приведет их будущее, не решалась вложиться в то, что можно потерять.
У нее самой не было никакого желания терять Андреа, ее общение с ней было тем, чем она наслаждалась и в настоящее время вынуждена признать, скучала. В доме было слишком тихо, и она срывалась по вечерам в среду, когда ее помощник продолжал держать эти вечера свободными, по ее поручению, отданному месяцы назад.
Тем не менее, она приняла решение, и пока у нее не было более четкого представления обо всем этом беспорядке, в ее интересах было просто продолжать то, что у них было.
Миранда еще раз взглянула на письмо, прежде чем закрыть крышку ноутбука.
***
Ресторан был переполнен, когда Энди приехала, но она встретила Нейта у входа, и они прошли мимо очереди людей, ожидающих снаружи стол, оставив их позади.
Нейт подошел к ней, чтобы снять пальто, и она почувствовала раздражение от этого поступка, как будто она была не в состоянии сделать это сама.
Она знала, что реакция была иррациональной, и заглушила ее, когда сняла шарф с шеи и повесила его на спинку стула.
– Что скажешь? – Спросил Нейт, указывая на ресторан. Это место недавно упоминалось в кулинарном блоге, и небольшое место ушло от приветствия только местных жителей к тому, чтобы иметь полную посадку почти каждый вечер для своей традиционной колумбийской кухни.
– Это простовато, – сказала Энди, с улыбкой отмечая декор. – И я рада, что я не вегетарианка.
Нейт усмехнулся.
– Если бы это было так, то это стало бы плохим выбором. Я надеюсь, что ты готова, поесть.
– Я всегда готова поесть, – ответила Энди с ухмылкой.
– Выпьем?
– Конечно.
Пока Нейт махал официанту, Энди внимательно изучала его профиль. Волосы у него были короче, но борода уже давно прошла через неряшливую пятичасовую щетину, которую она терпела из-за хипстерства. Волосы на лице сводили ее с ума, и, похоже, Нейт ощутил свободу в этом плане после развода.
Он повернулся и поймал ее взгляд. Он протянул руку и потер бороду.
– Тебе нравится? – спросил он, склонив голову с дерзкой ухмылкой.
– Ты выглядишь так, будто работаешь на фермерском рынке, торгуя органическими продуктами, – прямо ответила Энди.
Нейт резко поднял руку к сердцу.
– Ауч.
Энди закатила глаза и слегка покачала головой, когда официант подошел принять их заказ.
Когда он ушел, они обратили внимание на меню, и Энди не знала, что сказать. Она постучала пальцами по краю ламинированной карты, прежде чем положить ее.
– О чем ты хотел поговорить? – спросила она, не утруждая себя пустой болтовней.
– Может, сначала выпьем по паре стаканчиков и поужинаем, а потом перейдем к тяжелым вещам? – Ответил Нейт, демонстрируя свое мальчишеское обаяние.
Энди это раздражало, но она держала лицо нейтральным.
– Хорошо, – ответила она, возвращая внимание к меню.
– Видишь что-нибудь интересное? – Спросил Нейт, когда официант вернулся с напитками.
– Каковы рекомендации шеф-повара? – спросила Энди у официанта.
– Самое традиционное блюдо в меню Бандеха Паиса* - это настоящий вкус традиционной колумбийской кухни. Однако моя рекомендация на этот вечер будет Лечона*, благодаря которой мы так известны. Поросенок медленно обжаривается в течение двенадцати часов в нашей кирпичной печи, которая была специально построена для обеспечения подлинного колумбийского приготовления Лечоны. Шеф-повар настаивает, чтобы вы попробовали миссис Купер.
– Сакс, – мгновенно поправила она.
– Прошу прощения, мисс Сакс, – поморщился официант.
– Ну же, Энди. Это была ошибка. Не доводи парня до сердечного приступа, – сказал Нейт, поворачиваясь к официанту. – Скажите Матео, что я согласен на все, что он сочтет необходимым. Энди?
– Лечона, – сказала она, передавая меню официанту и протягивая руку за вином.
Когда официант ушел, Нейт посмотрел ей в глаза.
– Что? – сказала Энди сделав маленький глоток из бокала.
– Неужели все было так плохо, что ты даже не можешь вынести мое имя? – Тихо спросил Нейт.