есь был убит Шон Маллен, гражданин Ирландской Республики, двадцати пяти лет от роду. Мы все присутствовали при этом преступлении. И никто из нас не может сказать о преступлении ничего конкретного. Судя по лицам ирландцев, самым большим желанием каждого из них было выбраться наверх, доскакать до ближайшего ночного бара и присосаться к кружке с пивом. – Правило номер один гласит: если не знаешь, с какого конца взяться за дело, начинай по порядку. Так что начнем, пожалуй, с вас. Его взгляд внезапно стал твердым и острым. Этим взглядом капитан уперся Мартину поддых. Под этим взглядом Мартин съежился, посерел и даже стал меньше ростом. – Мартин Клейтон. Двадцать семь лет. Журналист «Айриш ревью». Пишете, как мне сообщили в редакции, на культурно-исторические темы. Обзоры, рецензии, аннотации… – Вы звонили в мою газету? – А как же? – Но я надеюсь… – Не беспокойтесь. Разумеется, я не сказал, по какому поводу навожу справки. Сказал, что формальность. Уточняем визовые данные… На работе вас хвалят. Отмечают работоспособность. Однако… Странные темы, на которые вы пишете, заставляют задуматься. На Мартина была жалко смотреть. А ведь вроде крепкий был парень. – В Корке вы известны как автор нескольких исследований о сатанизме. Переписываетесь с Энтони Ла Уэем, активистами его «Церкви Сатаны» и прочими странными личностями… – Это не личности. Это поэты, неформальные философы… – Кому, как не вам, знать, что убийство Шона носило все признаки ритуального. Удар топором в основание черепа… Именно таким образом жрецы Иерусалимского Храма рубили жертвенных животных… И вы были единственным из всех, кто оказался с ног до головы забрызган кровью… – Но я же… – Эту неделю мои сотрудники посвятили тому, чтобы тщательно проверить все версии. Не ухватиться за лежащую на поверхности, а досконально рассмотреть все возможные варианты. Я специально попросил вас встать так, как вы стояли той ночью. Ирландцы взглянули друг на друга. Я тоже поводил глазами и попробовал сообразить: что он имеет в виду? – Вы стояли последним. Дальше всех от щита с топором. Чтобы снять его и подойти к Шону, вам пришлось бы (капитан подошел к Мартину и пальцем показал возможный путь с его места к пожарному щиту) обогнуть Брайана… не задеть ни Дебби, ни Илью Юрьевича… пройти мимо меня… а затем вернуться на место. Теоретически это возможно. На практике – вряд ли. Мартин вздохнул и расправил плечи. – Психологи, которых я просил составить портрет убийцы, нарисовали картину, под которую вы подходите идеально. Но раз возможности взять топор у вас не было, то мы идем дальше. Капитан перевел взгляд с Мартина на Брайана и усмехнулся. – А дальше у нас идете вы. Брайан с каменным лицом смотрел на капитана и ждал продолжения. – Брайан Хьюсон. Двадцать шесть лет. Гражданин Ирландии, и все такое прочее… А также член партии «Шин Фейн». Партии, поддерживающей ирландский терроризм. И активист коммунистического студенческого движения «Рабочая Правда». В Петербург прибыл как корреспондент газеты «Войс оф Фридом» – «Голос Свободы». В вашем полицейском департаменте мне сообщили, что эта газета – орган радикалов и социально опасных элементов… – Разве раньше вы не были членом КПСС? – Был. – К чему тогда эти ярлыки – «коммунистический», «социально опасный»? – В моей стране невозможно было работать в спецслужбе и не быть партийным. Но мне всегда было плевать на лозунги. Я просто служил стране. И на ваши взгляды мне тоже плевать. Просто интересно, что рядом с трупом оказался такой человек, как вы… Разумеется, мы проверили ваше досье. И знаете, что нам удалось выяснить? – Знаю. Вы выяснили, что я левша. – Отнекиваться не собираетесь? – Я обратил внимание на то, что топор всажен справа, сразу, как только увидел тело Шона… – Мы тоже обратили на это внимание. Версию об убийце-левше мы разрабатывали до самого четверга. А потом пришли результаты экспертизы. – И что показала экспертиза? – Экспертиза показала, что убийца держал топор в одной руке. Понимаете? Если взяться за топорище двумя руками, то левша будет замахивать справа, а правша – слева. Но, держа топор одной рукой, удобнее замахиваться с той стороны, которая является доминирующей. Правше – справа, левше – слева. Убийца не был левшой. Он был обычным человеком. Мы перестали вас подозревать. Капитан молча прошелся по туннелю. В тишине было слышно, как звякают ключи у него в кармане. – Тогда кто же у нас остается? Он посмотрел на нас с Дебби. На меня. На нее. Снова на меня. – Остаются две возможные кандидатуры. Илья Юрьевич и Деирдре. Он стоял и молчал. Пауза получилась долгой и томительной. Момент был не лучше и не хуже других. Но я все равно сказал то, что собирался, именно в этот момент. Просто мне осточертело смотреть, как он строит из себя Эркюля Пуаро. – Три. – Что «три»? – У нас остаются три кандидатуры. – В смысле? – В смысле, что не забудьте о себе, ладно? От долгого молчания голос у меня сел. Последняя фраза получилась хрипло-угрожающей. Капитан посмотрел на меня и улыбнулся. – Интересно было бы послушать. – Интересно? Послушайте, раз вам интересно… Дебби покачала головой: – Илья, прекрати. Игорь Николаевич – офицер спецслужбы… – Это-то меня и смущало. Будь он секретаршей или пианистом, я бы догадался, в чем дело, еще в понедельник. Дворник – это тот, кто метет двор. Шофер автобуса объявляет остановки и продает талоны. Функционер спецслужбы раскрывает преступления, но никогда их не совершает. Ирландцы молчали. Капитан откровенно веселился. – Вы втроем очень необычные ребята. Коллеги нашего капитана посмотрели на вас и бросились выяснять: кто убил Шона – черный маг, ирландский террорист или чокнутая нимфоманка? Кто из них мог в темноте подойти к щиту с топором и незамеченным вернуться обратно… А ведь вопрос должен ставиться совершенно иначе. Не догадываетесь? Нужно спрашивать не о том, кто мог дотянуться до топора, а о том, почему мы вообще оказались перед этим щитом? Они не понимали, и я объяснил: – Этот туннель тянется на три километра в одну сторону и на два – в другую. Но в нем, скорее всего, есть только один такой щит. И мы выбрали место для остановки ровно напротив него. Что скажете, капитан? Капитан продолжал улыбаться, но теперь это выходило у него чуть-чуть невесело. – Когда преступник знает, что ему в затылок дышат сыщики, он пытается замести следы, делает неверный шаг и попадается. Но что, если дичь и охотник – одно и то же лицо? Правда здорово, а, Игорь Николаевич? Это как играть с собой в шахматы: кто бы ни проиграл, вы всегда в выигрыше. – Может, закончим? Уже почти три часа, а нам нужно еще многое обсудить. – Это все, что вы скажете? – А чего говорить? – Вам совсем-совсем нечего сказать? – Где хоть один факт? Где мотив? Зачем мне было убивать беднягу Шона? – Хороший вопрос! Я бы никогда не додумался, что убийца – вы. Мне помог именно мотив. – Да? – Из-за чего обычно убивают людей? Из-за денег. Из-за женщин. Из-за желания убрать с пути конкурента… Денег у Шона не было. Женщин он вряд ли интересовал. Но на самом деле мотив есть. И знаете какой? Шон был убит, чтобы скрыть другое, гораздо более серьезное преступление. – Очень интересно. – Помните, как все происходило? Как только мы спустились в туннель, Шон забеспокоился. Он что-то заметил. В конце концов он спросил у меня, как зовут этого офицера? Я очень хорошо это помню. Через минуту после того, как он подошел к вам, вы остановились возле щита. Вы уже знали, что вам понадобится топор. Я перевел дыхание и потер колючий подбородок. Курить хотелось до обморока. – Я шел всего в метре от вас. Вы не знали точно, что именно из разговора с Шоном мне удалось расслышать. На самом деле я не слышал почти ничего – но вы-то этого не знали! Поэтому вы рассказали мне правду – кроме самого главного. Вы сказали, что Шон спросил вас о том, где вы работаете, – и это действительно так. Вы сказали, что он хочет спросить вас о чем-то важном, – и это тоже правда. Вы не сказали только, ЧТО ИМЕННО он хотел у вас спросить. На всякий случай вы посадили на топор отпечаток моего пальца и, когда я приходил к вам в Большой Дом, намекнули, что если дело будет вести другой следователь, то меня просто арестуют – и привет. Но знаете, мне сейчас совсем не страшно. А вам? – Вы так и не сказали, в чем состоит мотив. Вместо ответа я вытащил из кармана мятую газету трехдневной давности и прочел: – «Несколько дней назад английская разведка МИ-6 опубликовала список примет разыскиваемого за угон школьного автобуса с заложниками российского резидента. Сообщается, что он чуть выше среднего роста (ирландцы посмотрели на капитана), у него светлые волосы и серые глаза (ирландцы заглянули в серые глаза Игоря Николаевича), а из особых примет упоминают татуировку в виде морского змея, пожирающего подводную лодку, наколотую на левом предплечье, чуть пониже локтя…» – При чем здесь Шон? – Я сейчас излагаю так, будто с самого начала все понимал. На самом-то деле до сегодняшнего утра я не понимал ни хрена. А с утра все-таки понял, при чем же здесь Шон… Капитан по-прежнему смотрел на меня. Он больше не улыбался. – Когда позавчера я был у вас в Большом Доме, вы зачитывали мне анкету Шона. Там значилось, что Шон платил за пользование компьютерной информационной лентой. Это-то и было разгадкой. Не понимаете? Если бы я не работал в газете, то тоже не понял бы. Где журналисты и телевизионщик