Сюзанна забралась в стоявшее возле камина кресло, укрытое богато вышитой накидкой. Она ощутила дрожь от всего пережитого за прошедший день, и ей пришлось крепко сжать зубы, чтобы их стук не выдал ее. Тепло очага казалось божественным даром. Сюзанна быстро расшнуровала ботинки, сняла их и вытянула ноги перед каминной решеткой, улыбаясь беспрерывной болтовне миссис Бил. Мэвис взбивала подушки, рылась в шкафу и готовила постель.
– На ваши выступления в «Маунтин Квин» соберутся все мужчины, мисс Линдсей, – начала Мэвис, аккуратно заправляя пододеяльник. – В Вирджиния-Сити не часто встретишь настоящую леди. Все захотят посмотреть на вас и услышать ваш прелестный голос, мэм. Я имею в виду мужчин.
Сквозь широкие окна в комнату падал яркий солнечный свет. Его лучи облюбовали уже начавшие седеть рыжие волосы Мэвис Бил; их копна сразу же превратилась в пылающий костер. Движением руки женщина убрала несколько наиболее непослушных локонов, упавших на лицо, однако те сразу же приняли свое прежнее положение. Их цвет подчеркивал россыпь веснушек, покрывавших щеки Мэвис. Ее глаза золотисто-коричневого оттенка светились нескрываемым любопытством.
Сюзанна улыбнулась, но промолчала. Она слишком устала, и ее все еще знобило.
– Вы, наверное, выросли в театре, мисс Линдсей? – Мэвис махнула рукой, давая понять, что ответа она не ждет. – Конечно, это не мое дело, где вы выросли. – Она направилась к двери, затем остановилась. Вошел ее сын с двумя ведрами горячей воды. – О, Фрэдди, ты уже вернулся. – Мэвис молча наблюдала, как юноша переливал воду в зеленую ванну, стоявшую на деревянном возвышении в углу комнаты.
Сюзанна поблагодарила женщину, надеясь, что они оба оставят ее в покое. Она ужасно устала, ей хотелось расслабиться в горячей воде и лечь в постель.
– Ну что ж, еще два ведра воды, и достаточно. Думаю, для ванны хватит, – объявила Мэвис. – А теперь, Фрэдди, обслужи того джентльмена, который прибыл вместе с мисс Линдсей. – Она повернулась к сыну. – В какую комнату поселил его мистер Брэгит?
– Спасибо, миссис Бил, – еще раз поблагодарила Сюзанна.
Мэвис помахала рукой на прощание.
– Зовите меня просто Мэвис, как все. «Миссис Бил» напоминает мне мать Уильяма, стоявшую за моей спиной. – Она хихикнула. – А мне не очень хочется снова увидеть такую картину. – Смех Мэвис Бил эхом пронесся по длинному коридору гостиницы.
Сюзанна вздохнула, сняла жакет и повесила его на спинку стула. Она ужасно устала. Ей надоело улыбаться, когда хотелось плакать, любезничать, когда хотелось кричать от ярости и унижения. У нее болела каждая косточка; каждая клеточка ее тела жаждала отгородиться от проблем в этой теплой ванне. Сюзанне не хотелось оставаться здесь: ни в Неваде, ни в Вирджиния-Сити, и в любом случае не в компании Трэвиса Брэгита. Но у нее не было выбора. Если она собралась выяснить, что же случилось с Бретом и где он, то ей придется пройти через все это.
Раскрыв одну из своих дорожных сумок, Сюзанна достала небольшой кувшин, подошла к ванне и добавила в воду немного ароматических солей, которые через несколько минут превратились в ослепительно белую пену. В дверь постучали.
«Кого это там несет?» – подумала Сюзанна, отворяя дверь.
– Ах, это ты, Эдди. Входи.
– Я подумала, что мне следует распаковать ваши вещи, – сообщила Эдди и направилась к сумкам, которые принес помощник Трэвиса Хэнк Дэвис. – Вам не нужна моя помощь с ванной?
– Нет. Спасибо, Эдди.
Сюзанна подошла к окну, открыла ставни и выглянула на улицу.
Вирджиния-Сити во многом был похож на другие городки золотоискателей, в которых ей доводилось бывать. Может быть, менее ухоженный и более грязный, но, в основном, знакомая картина: деревянные постройки, немного кирпичей и извести, а вдалеке, за городом, множество палаток. Ими были усеяны склоны холмов, даже склон горы Сан-Маунтин и ее долина. Гора не была видна из окна гостиницы, но Сюзанна любовалась ею, когда проезжала мимо в дилижансе.
Она взглянула в сторону салуна Трэвиса. Над дощатым настилом прикрепленный к нависавшей над ним крыше виднелся белый щит с надписью «Салун Маунтин Квин», сделанной огромными ярко-красными буквами. У входа в салун стоял Трэвис Брэгит. Сюзанна почувствовала, как комок подкатывает к ее горлу. Сейчас Трэвис был еще более привлекательным, чем тогда, семь лет назад. Его волнистые темные волосы контрастировали с белизной рубашки; несколько локонов спускались на лоб. Сюзанна улыбнулась. Кое-что в нем неизменно.
– Вам понадобится что-нибудь из одежды после ванной? – спросила Эдди, прерывая размышления Сюзанны. – Может быть, один из шелковых халатов?
Она взглянула через плечо на прислугу.
– Нет, Эдди. Обычный халат. На твой выбор.
Сюзанна вновь повернулась к окну. Брэгит все еще был там. Она видела, как Трэвис достал сигару из внутреннего кармана жилета, зажег спичку и прикурил. Черный в обтяжку жилет подчеркивал прекрасное телосложение мужчины: широкие плечи и довольно узкую талию. Темная материя оттеняла цвет его волос. Брюки также не могли скрыть сильные мускулистые ноги. Трэвис стал выше, шире в плечах. Настоящий красавец. Его кожа креола, унаследованная от матери, теперь напоминала потемневшую бронзу. Он слегка похудел.
И все же это был Трэвис, тот самый, преследовавший ее в снах в течение семи прошедших лет. Сердце Сюзанны затрепетало. Хотя с такого расстояния она не могла рассмотреть его лица, тот старый образ все еще стоял перед ее глазами. Прекрасные серые глаза, в которых, как ей казалось когда-то, так легко потеряться, приобрели новое, более зрелое выражение, а прямой нос говорил о гордости и аристократизме, в то время как волевой подбородок – о постоянном желании бросать вызов другим, что создавало массу проблем. И еще губы… Сюзанна внезапно вспомнила один единственный поцелуй Трэвиса Брэгита.
Ей было шестнадцать лет, когда ее отец организовал этот брак с Трэвисом. Казалось, все было прекрасно, но позже Сюзанна поняла, что женитьба не входит в планы Трэвиса. В течение первых нескольких недель после их помолвки он ни разу не подошел к ней. Когда же, наконец, это произошло, Трэвис пригласил ее прогуляться в фамильный сад, обнял и поцеловал. После того, как Сюзанна оправилась от первоначального шока, она поняла, что не просто в восторге от поцелуя, а испытала такое блаженство, словно она умерла и вознеслась на небеса. Короткий непроизвольный смешок едва не сорвался с ее губ. Сюзанна прикрыла рот рукой и сделала вид, что кашляет, чтобы не давать Эдди пищу для размышлений. Воспоминания продолжались. Блаженство от поцелуя Трэвиса оказалось недолгим. Он покинул Сюзанну так же неожиданно, как и поцеловал ее. Стук копыт его жеребца еще долго чудился ей в полуденном воздухе. Тогда они виделись в последний раз… До сегодняшнего дня.
Трэвис почувствовал на себе ее задумчивый и оценивающий взгляд, повернулся и взглянул в окно Сюзанны.
Ей показалось, что сердце прекратило свой бег. Трэвис догадался, почему она здесь. Сердце женщины снова бешено заколотилось, в руках появилась дрожь. Нет, он не мог этого знать.
Ей показалось, что Трэвис кивнул, хотя на таком расстоянии было очень трудно разглядеть его лицо. Сюзанна отпрянула от окна и завесила шторы.
«Успокойся», – приказала она себе. – «Ты слишком нервничаешь. Ему ничего неизвестно».
Трэвис пристально взглянул на окно второго этажа гостиницы «Унион Бель». После того, как они с Сюзанной расстались, мужчина не переставал думать о ней. Он восстановил в памяти все детали ее приезда в Вирджиния-Сити. Все это казалось очень странным. После того, что произошло между ними семь лет назад, Трэвис ожидал от нее потока обид, пощечин, даже истерики – всего, что угодно, только не теплого дружеского отношения и готовности к флирту. Именно поэтому поведение Сюзанны оставалось для него неразрешимой загадкой.
Почему? Почему она здесь? Этот вопрос мучил Трэвиса, и он не мог найти на него ответ. Почему она относится к нему без ненависти? Зачем она приехала в Вирджиния-Сити? Почему выступает на сцене? Почему она не предупредила, что теперь Сюзанна Форто стала Жоржеттой Линдсей? Почему ее отец, один из самых богатых людей Луизианы, позволил своей единственной дочери таскаться по стране и петь на сцене? Трэвис глубоко вздохнул.