Возле самого подъезда струны ее внутреннего предчувствия натянулись так, что при других обстоятельствах она, не раздумывая, со всех ног убежала бы немедленно и как можно дальше. Но сейчас поступить подобным образом категорически запрещал здравый смысл. Документы были нужны, и Карька пересилила свой страх и надавила на кнопку звонка.
Дверь быстро открыли, и Карька с удивлением увидела очень нарядную, приторно улыбающуюся Наталью.
— Проходи, моя дорогая, проходи в большую комнату, — Наталья отступила в сторону и проворно заперла входную дверь.
В большой комнате за богато накрытым столом сидел тот самый мужчина с толстым затылком, который спорил о музыке «Кинг Даймонд». Он широко улыбнулся Карьке и властным жестом указал на стул рядом с собой. Поскольку Карька продолжала стоять столбом в недоумении, Наталья крепко ухватила ее за локоть, подтащила к столу и усадила за него.
— Выпьем за знакомство, — довольно произнес мужчина и налил для Карьки в небольшой стакан дорогой водки. Несколько четырехгранных бутылок белого стекла, пока еще полные, стояли на столе. Гость не позволял, что ли, Наталье и Чаку пить до прихода ее, Карьки?
— Я не пью, — Карьке настолько не хотелось разговаривать с этим бугаем, заморочившим головы ее близким, что слова выталкивались у нее изо рта с большим трудом.
— За знакомство не отказываются, — безапелляционно произнес мужчина.
— Смотря кто. Я — отказываюсь, — проворчала Карька.
— Тогда в наказание я сейчас вылью это тебе за шиворот, — с веселой издевкой проговорил, почти пропел мужчина.
— Какое вы имеете право?! — Карька вскочила из-за стола.
— У меня — все права, потому что все схвачено! Ладно, ладно, ершистая, садись, поговорим. А какая же беседа без горячительного?
Наталья поймала Карьку за пояс и снова усадила за стол.
— Уважь, уважь солидного гостя, выпей за его здоровье!
— А меня уважать не надо?! — взвилась Карька, вытаращив глаза в ярости. — Сказала русским языком — не пью!
— Хорошо-хорошо, не будем ссориться! — замахал руками «солидный гость». — Пойдем-ка вон туда, поговорим!
Он взял со стола бутылку и две стопки и подтолкнул впереди себя Карьку, подхваченную со стула Натальей, к двери маленькой комнаты. Карька не успела опомниться, как оказалась там, где еще ни разу не бывала, запертой наедине с «солидным гостем». Она была уверена, что знает, что сейчас произойдет, но ошиблась…
Мужчина властным жестом указал ей на тахту, сам сел на единственный стул возле письменного стола, поставил на стол бутылку и стопки, поерзал на стуле, устраиваясь основательно.
— Чем ты занимаешься, учишься, работаешь? — деловито осведомился он. — На кого учишься, кем работаешь?
Карька немного расслабилась.
— Работаю сборщицей в издательстве, буду учиться на художника.
— На художника? Хм-м… И хорошо получается?.. Хотя нет, все равно это — не дело. Иди учиться на модельера, а я помогу, у меня есть связи.
От неожиданности Карька громко захохотала, откинувшись на спину. Что?! Ей, придумывающей идеи картин, целые миры, светлых героев с трудной судьбой, отражающейся в глубине их глаз, прекрасные пейзажи иных пространств — рисовать всего-навсего глупые примитивные платьица?
Он не обратил внимания на этот смех.
— Но лучше, пожалуй — на юриста. У тебя серьезные глаза, должно быть, голова варит неплохо, лучше иди учиться на юриста, а я все устрою.
Перестав хохотать, Карька села очень прямо. В конце концов, это уже было не смешно даже, а как-то нелепо. Он что же — всерьез полагает, что она выполнит эти идиотские распоряжения?
Она собралась прочесть ему ехидную лекцию по поводу самоуверенности взрослых вообще и мужчин в частности.
— А теперь разденься, — неожиданно приказал он.
— Что? — Карька опешила.
— Что слышала. И побыстрее. Я на тебя посмотрю.
Карька снова засмеялась, только более натянуто.
— И не подумаю.
— Тогда я помогу.
Он встал и шагнул к ней. Карька метнулась было к двери с воплем «мама, Чак, помогите!», но была повалена на пол и прижата к ковру.
— Идиот! — сквозь зубы процедила Карька, задыхаясь от ярости. — Чего ты добьешься таким путем?
— Всего, чего хочу, того и добьюсь, как всегда добиваюсь, — процедил мужчина. — Я с женщинами жестокий, они по-другому не понимают, они признают только силу!