Шерлок сказал: «Она, должно быть, следовала за фургоном ФБР, нет другого объяснения тому, почему она была там и готова стрелять как раз в тот момент, когда я был на виду у отеля Fairmont».
«Она понятия не имела, что ты выскочишь из фургона и погонишься за Сюй. В этом ей повезло».
«Повезло им обоим», — сказал Шерлок. «И разве это не радостная мысль?» Если бы она прицелилась хоть немного точнее, я бы уже был мёртв. Рука Шерлока
Кулак у него на груди. Он почувствовал, как её пальцы запутались в волосах на его груди. Он слегка надавил, распрямляя её ладонь.
Савич сказал: «У меня есть её фотография. Это будет иметь огромное значение, поскольку мы знаем, кого мы ищем. Знаете, Шарлин не похожа на убийцу, совсем нет. Я видел две фотографии: одну до суда и одну, сделанную два года назад».
Она больше не выглядела избитой, как избитая жена. Она выглядела свирепой, её голова и плечи были гордыми, словно она боролась за справедливость, как какая-нибудь Жанна д'Арк».
Шерлок откинул одеяло. «Дай-ка подумать».
«Нет, оставайся на месте. Я приведу сюда Макса, чтобы показать тебе». Он почувствовал, как её рука скользнула по его груди. Он наклонился и поцеловал её.
«Нет, Макса пока не приводи», — сказала она ему в челюсть. Она поцеловала его в шею. «Пока нет».
Больница общего профиля Сан-Франциско
Комната судьи Ханта
День благодарения
Медсестра Натали Чейз была разведена. Несмотря на то, что её бывший муж был настоящим неудачником, она любила его имя и, поскольку детей от него у неё не было, сохранила его. Слава богу, его генофонд не продолжится через неё. У неё не было близких родственников, только пара кузенов, которые жили в Бостоне, поэтому она всегда добровольно выезжала на праздничные смены. Она любила праздники; обычно там происходило что-то особенное, и ей не приходилось оставаться одной. В этом году её пригласили на пир по случаю Дня благодарения, какого она ещё не видела в палате пациента, с судьёй Хантом и его командой. Они нарушали больше правил посещения, чем ей хотелось думать, но никого это не волновало, ведь это был судья Дредд, и это был День благодарения.
Конечно, ей приходилось присматривать за остальными пациентами, но большинство из них были с семьёй, уплетая индейку и переодеваясь, если могли. Даже её пожилой пациент с болезнью Альцгеймера был с дочерью, которая, пока она дежурила, уплетала индейку и начиняла её. Сегодня никто не был один.
Натали озадачила и разозлила мысль, что кто-то мог захотеть убить судью Рэмси Ханта. Он был по-настоящему милым, просто услада для глаз, и, как и все остальные, кто о нём заботился, она была благодарна судье Дредду за то, что сегодня он чувствует себя так хорошо. Ещё три-четыре дня, подумала она, и он, должно быть, достаточно поправится, чтобы отправиться домой. Домой – может быть, но не к своей обычной жизни.
Не сейчас, пока на него снова мог напасть убийца. Она не могла...
представить, каково жить с этим, не мог представить, что приходится переживать его семье, зная, что безумец все еще где-то на свободе, ожидая другого шанса.
Сначала в новостях по телевизору показали фотографию мужчины, Джо Китса, сбежавшего из отеля «Фэрмонт» пару дней назад, под предлогом того, что он застрелил судью Ханта. А сегодня вместо него показали женщину, которую, как предполагалось, и снимали стрелком. Натали подумала, что она немного похожа на её мать.
Будет ли завтра ещё одна фотография? В новостях, похоже, не знали, почему она пыталась убить судью Ханта и агента ФБР, но она знала, что к концу дня на телевидении будут обсуждать каждую деталь, а в интернете будет столько мнений, что даже муллы в Иране их увидят. Она уже могла процитировать слова: «Любой, у кого есть информация о местонахождении любого из этих людей…»
Офицер полиции Сан-Франциско Гэвин Хендрикс помахал рукой перед ее лицом.
«Ты смотришь на миллион миль отсюда. Ещё один кусок индейки?»
Она покачала головой, улыбаясь. Последние три дня он охранял судью Ханта. Он был высоким чернокожим мужчиной с жалким подобием козлиной бородки, сказала она ему, а он рассмеялся и сказал, что во всём виноват его отец.
Она сказала: «Если я съем больше, у меня может оторваться пуговица, и это будет совсем не круто. А вдруг случится что-то экстренное? А вдруг пациент увидит меня с расстёгнутой пуговицей на брюках? Это не внушит особого доверия».
«Ты уверена, Натали?» — крикнула Молли Хант. «У нас их много».
«Спасибо, Молли, но если я съем еще кусочек, мне придется найти скамейку, чтобы сесть, потому что моя задница будет слишком большой для стула».