Молодой инженер осторожно всыпал черный порошок в тигель. Над поверхностью расплава взметнулись синие искры.
— Теперь кобальт, — профессор достал пакетик с серым металлическим порошком. — Точно по рецептуре — пять процентов.
В другом углу лаборатории Игольников, закрепив лупу на специальном штативе, собирал детонатор для кумулятивного снаряда:
— Удивительная конструкция… Задержка между первым и вторым импульсом — всего полмиллисекунды. Как в швейцарских часах.
Я переходил от одного рабочего места к другому, контролируя процесс. Сложнее всего было не выдать волнения, ведь я точно знал, что все должно получиться.
— Форма готова, — доложил Сорокин, показывая безупречно отполированную графитовую изложницу. — Можно заливать сердечник.
Величковский осторожно снял тигель с огня:
— Внимание… Температура критическая. Малейшее отклонение — и карбиды выпадут неравномерно.
Струйка раскаленного металла потекла в форму. В воздухе запахло озоном.
— Теперь главное — правильное охлаждение, — профессор следил за показаниями приборов. — Медленно… очень медленно…
— А вот и первая кумулятивная воронка, — Игольников продемонстрировал идеально отштампованный медный конус. — Точность поверхности — два микрона. Лучше, чем у швейцарских часовщиков.
Через час первый бронебойный сердечник остыл. Величковский придирчиво осмотрел его через лупу:
— Поразительно… Структура абсолютно однородная. Твердость… — он приложил прибор, — … девяносто по Роквеллу! Это же… это фантастика!
— Теперь нужно собрать все вместе, — я разложил на столе чертежи. — Сорокин, как баллистический наконечник?
— Готов, — инженер продемонстрировал обтекаемую деталь из легкого сплава. — По расчетам снижает сопротивление воздуха на сорок процентов.
— Отлично. Игольников?
Старый артиллерист прикрепил последнюю деталь к взрывателю:
— Механизм собран. Осталось снарядить кумулятивный заряд.
Работа продолжалась до глубокой ночи. Наконец на столе лежали два снаряда — плод коллективного гения.
БПС-29 поблескивал полированными гранями бронебойного сердечника. Обтекаемая форма, идеальная центровка, специальные ведущие пояски.
Рядом — КС-29, внешне более простой, но внутри таящий революционную схему с медной воронкой и двойным детонатором.
— Господа, — Величковский обвел взглядом лабораторию, — мы создали нечто невероятное. Этим снарядам нет равных в мире.
— БПС пробьет до ста миллиметров брони, — добавил Сорокин. — А кумулятивный… — он сверился с расчетами, — теоретически должен прожигать до ста пятидесяти миллиметров!
Игольников задумчиво поглаживал седые усы:
— Знаете, я полвека в артиллерии, но такого еще не видел. Это какой-то… качественный скачок. Словно мы заглянули на двадцать лет вперед.
Я молча кивнул, стараясь не выдать улыбку. На самом деле, мы шагнули почти на сто лет вперед
— Теперь нужно провести испытания, — Величковский аккуратно упаковывал снаряды. — На малом полигоне, как с броней.
— Только сначала, — я поднял руку, — проверим их против обычной брони. А то знаете… — я усмехнулся, — как бы не оказалось, что наши новые снаряды пробивают нашу же новую защиту.
— Исключено! — горячо возразил Сорокин. — Трехслойная броня…
— Проверим, — твердо сказал я. — Завтра в полночь. А сейчас все по домам. И помните — абсолютная секретность.
Когда все ушли, я еще раз осмотрел снаряды. Они действительно получились идеальными. Может быть, даже слишком. У нас появилось оружие, способное переломить ход событий.
На следующий день, вернее, уже в полночь,аза массивным защитным экраном в подвальном помещении собрались все участники эксперимента. Сорокин в последний раз проверял крепление испытательной установки.
— Первый выстрел — БПС-29 по обычной броне, — объявил он. — Дистанция пересчитана в масштабе, скорость снаряда — тысяча метров в секунду.
Величковский настраивал фотоаппарат:
— Готов. Можно начинать.
Резкий хлопок пневматической установки. Вспышка. Грохот металла.
— Полное пробитие! — Сорокин бросился к мишени. — Смотрите, какое чистое отверстие! Карбидный сердечник прошел как нож сквозь масло!
Игольников удовлетворенно кивнул:
— Теперь кумулятивный. По той же броне.
Новый выстрел. На этот раз в броневой пластине образовалась идеально круглая прожженная дыра.
— Невероятно, — прошептал Величковский, разглядывая результат. — Кумулятивная струя буквально испарила металл. Температура в точке удара должна была достигать астрономических показателей.