Казаков ждал за дальним столиком. Безупречный костюм-тройка, золотой перстень на холеном пальце, чуть снисходительная улыбка:
— Присаживайтесь, Сергей Николаевич. Кофе? Или, может быть, коньяк?
— Благодарю, я недолго, — Тюленев остался стоять. За соседним столиком он заметил двух неприметных людей, слишком внимательно изучающих меню.
— Напрасно спешите, — Казаков жестом фокусника извлек конверт. — У меня есть интересное предложение. Скажем… две тысячи сейчас и еще три после выхода опровержения.
— Опровержения чего? — Тюленев чуть прищурился. — Все факты в статье проверены.
— Бросьте, — Казаков поморщился. — Все мы понимаем, как делаются такие материалы. Назовите свою цену.
— Моя цена — правда, Игорь Петрович. И она не продается.
Улыбка Казакова стала жестче:
— Зря вы так. Очень зря. С нами лучше не ссориться, а дружить.
Тюленев застыл на месте, пристально разглядывая собеседника.
— Это угроза?
— Что вы, простая забота о вашей безопасности, — Казаков спрятал конверт и поднялся из-за стола. — Подумайте до вечера. Телефон вы знаете.
Домой Тюленев возвращался за полночь. В редакции задержали, где он правил гранки завтрашней статьи. В конце Хлебного переулка фонари не горели.
Шаги он услышал, когда до подъезда оставалось метров двадцать. Двое, крепкие, в кепках, надвинутых на глаза.
— Закурить не найдется? — прохрипел один, заходя слева.
— Не курю, — Тюленев крепче сжал портфель. Там была верстка завтрашней статьи, единственный экземпляр.
— А мы вот курим, — второй достал финку. — И очень не любим обличительные статейки.
Тюленев успел уклониться от первого удара, портфелем отбил второй. Но их было двое, и в темноте. Долго так не продержаться.
Вдруг один из нападавших странно охнул и осел на тротуар. Второй развернулся и тут же получил короткий, неуловимый для глаза удар в челюсть.
Из тени проступила массивная фигура:
— Все в порядке, Сергей Николаевич?
— Фомич? — удивился Тюленев, узнав бывшего циркового борца. — Вы как здесь?
— Товарищ Мышкин попросил приглядеть за вами, — здоровяк поправил сбившийся пиджак. — Знал, что эти сволочи что-нибудь придумают.
Один из лежащих застонал. Фомич деловито обыскал обоих:
— Так-так… Документиков нет, зато есть денежки. Я их конфискую, как благодарность за хлопоты.
Тюленев потер ушибленное плечо:
— Спасибо за помощь. Но как вы узнали?
— Товарищ Мышкин сказал, что у Казакова слишком предсказуемые методы, — усмехнулся Фомич. — Сначала деньги, потом угрозы, потом… — он кивнул на поверженных хулиганов. — Пойдемте, Сергей Николаевич. Я вас провожу до дома. И да, я теперь буду сопровождать вас постоянно. Не возражайте, такие материалы требуют особой защиты. Как и те, кто их пишет.
К утру в редакции Тюленев держал в руках свежий номер газеты. Заголовок «Военный заказ или военная тайна?» черным жирным шрифтом бросался в глаза со второй полосы. Рядом выстроились фотографии бракованных изделий и таблицы с беспощадными цифрами контрольных проверок.
В редакции царило необычное оживление. Телефоны звонили не переставая.
— Сергей Николаевич! — окликнул его Стрельцов. — Из наркомата уже третий раз звонят. Требуют раскрыть источники.
— Пусть требуют, — усмехнулся Тюленев, — все документы в порядке. Источники — это наша всегдашнее стремление разоблачить низкопробные буржуазные методы в промышленности.
В этот момент в кабинет ворвался запыхавшийся курьер:
— Николай Георгиевич! Там машина от «Сталь-треста» приехала! Беспалов лично!
— Не принимаем, — спокойно ответил редактор. — У нас производственное совещание.
Завод «Сталь-треста», полдень
Инспектор Грушин, немолодой уже человек в потертом кителе, методично проверял документацию. За его спиной нервно переминался главный инженер завода.
— Так-так… — Грушин постучал карандашом по журналу технического контроля. — А почему здесь пропущены записи за позапрошлую неделю? И где акты военной приемки по партии номер двести сорок семь?
— Они… в другом отделе, — пробормотал инженер. — Сейчас принесут…
— Не стоит, — инспектор захлопнул журнал. — Я уже видел эти акты. В них тридцать процентов брака. А по документам у вас все чисто. Как прикажете это понимать?
Приемная Орджоникидзе, вечер
Клавдия Петровна, бессменный секретарь наркома, едва успевала записывать телефонные звонки.