— Вот как? — я приподнял бровь.
— Ага! — она прижалась ко мне. — Вчера он долго говорил с нами, с инженерами, показывал какие-то расчеты… Технология Краснова действительно лучше нашей. А эти двое, Казаков и Беспалов, хотят просто уничтожить конкурента. Причем Казаков торопится, потому что ему срочно нужны деньги — он проигрался в карты какому-то немцу.
Я молча слушал, запоминая каждое слово. Картина постепенно складывалась.
— А документы? — спросил как бы между прочим. — Там же наверняка куча бумаг по этому делу?
— Ой, не говори! — она махнула рукой. — Три сейфа! Представляешь, у них даже специальная папка есть, называется «Операция К». Вся документация по заводам Краснова, планы проверок, компромат… Беспалов держит ее в личном сейфе.
Я поцеловал ее, чтобы скрыть промелькнувшую на лице улыбку. Вот оно. Теперь я знаю, где искать.
— Ты замерзла, — я набросил на ее плечи простыню. — Может, еще шампанского?
— Нет, — она потянулась ко мне. — Лучше поцелуй меня еще раз. И пообещай, что мы снова полетим!
— Обещаю, — прошептал я, привлекая ее к себе.
А в голове уже выстраивался план. Казаков проигрался и торопится. Беспалов медлит. Пирогов против. Документы в сейфе… Прекрасная возможность для контрудара.
Но об этом можно подумать завтра. А сейчас… сейчас были только мы двое, свечи и воспоминания о полете.
Я вернулся на завод далеко за полночь. Анна уснула, разметавшись по подушке, а я еще долго смотрел на нее, прежде чем уйти. Во сне она казалась совсем девочкой, доверчивой, беззащитной.
В кабинете было темно и холодно. Я налил себе коньяка и начал раскладывать информацию по полочкам. Итак, что мы имеем?
Казаков проигрался немцам и торопится с операцией против меня. Значит, он сейчас самое слабое звено, загнанный в угол человек способен на отчаянные поступки. И на предательство тоже.
Беспалов более осторожен, действует по какому-то плану. Все документы в его личном сейфе… Но если Казаков достаточно напуган, он может пойти на то, чтобы выкрасть эти бумаги.
Я достал блокнот, начал набрасывать план:
Первое. Через подставных лиц передать Казакову информацию, что немцы готовы огласить его карточные долги.
Второе. Намекнуть, что Беспалов ведет двойную игру и готовит документы для его устранения.
Третье. Организовать «случайную» встречу с Пироговым, технический директор может стать союзником.
Коньяк медленно согревал. За окном светало. Где-то в глубине души шевельнулось сожаление об Анне, но я отогнал эти мысли. В конце концов, я действительно дал ей то, о чем она мечтала — небо.
Я снял телефонную трубку:
— Мышкин? Нужно срочно встретиться. Есть информация по «Сталь-тресту». И еще — найди досье на некоего немца, который держит игорный дом на Тверской. Кажется, пришло время устроить еще одну небольшую панику в стане врага.
План складывался сам собой: стравить Казакова с Беспаловым, поддержать Пирогова, который выступает против травли моих заводов, а потом… потом нанести решающий удар, когда они окончательно перегрызутся между собой.
Я подошел к окну. Первые лучи солнца золотили крыши Москвы. Где-то там, на Ходынском поле, уже готовились к новому дню самолеты. Анна наверняка проснется с мыслями о вчерашнем полете.
Взяв чистый лист бумаги, я начал писать инструкции для Мышкина. Нужно действовать быстро, пока информация свежая. Пока Казаков в панике из-за карточных долгов. Пока Беспалов уверен в своей неуязвимости.
Глава 9
Раскол
В дальнем кабинете «Метрополя» пахло дорогими сигарами и трюфелями. Герр Штольц, грузный немец с моноклем и аккуратно подстриженными седыми усами, задумчиво разглядывал карточные долги Казакова, разложенные на крахмальной скатерти.
— Так-так… — он прищурился сквозь монокль. — Семь тысяч золотом. Приличная сумма, майн либер фройнд.
Я молча кивнул. Штольц, в прошлом банкир из Гамбурга, а ныне хозяин подпольного игорного дома на Тверской, был частым гостем в высших кругах Москвы. Его заведение пользовалось определенной репутацией, а связи простирались от немецкого посольства до ОГПУ.
— И наш дорогой герр Казаков, — Штольц аккуратно промокнул губы салфеткой, — совершенно не имеет возможности погасить этот долг?
— Увы, — я отхлебнул рейнского. — Но у него есть… другие возможности. Скажем, доступ к определенным документам.
Немец понимающе усмехнулся: