Шалтир была невысокого роста, но тень её полностью закрывала и трон, и Маре, и откидывалась на половину всего зала. Как и хоть Маре был выше, но всё равно он почувствовал, что словно лежит у её ног. Никчёмный, слабый, вечно подавляемый и постоянно унижаемый. Он всегда был каким-то не таким, не слушал более умную сестру, говорил глупости и… и просто был… неправильным.
Именно это вложила в него создательница Буку-буку Тягама, которая именно так видела своего младшего брата Перерончино, чьё творение сейчас стояло напротив Маре. Стояло и давило всей своей аурой, словно была полной противоположность самого Маре. Заложника проблем и комплексов, которые тянулись прямиком от тех, кого стражи называли Творцами.
Шалтир была безусловно права. Маре это понимал, ведь всё было ровно так, как она и говорила. Вильгельм был первым и одним из немногих, кто никак не комментировал его внешность, слабохарактерность и даже подсознательно не пытался как-то его… подчинить? Ну, знаете, как бывает при виде всяких слабаков… червяк, что сам хочет быть под сапогом, он прямо стелиться туда. Такое ощущение складывается у многих и видя слабость, они начинают этого червяка давить.
Волей не волей, но если тебе позволяют себя так вести, почему ты не должен? В силу высокой морали и нравственности? Интеллекта? Да девяносто девять процентов этим словам и определения дать не смогут, как и знать ничего не знают о них.
И раз за разом, Маре сбегал туда, тусовался в борделях, где всё также мямлил и помогал вести дела. Пребывать в общении со зрелыми понимающими женщинами было приятно. Возможно в них он видел даже не… не девушек, а именно женщин, статных и мудрых… властных. Такие ему нравились больше по вполне понятным причинам.
Там и его самооценка чутка подниматься начала, кроме того у него действительно всё неплохо получалось. И главное, что рядом не было Ауры, которая растоптала бы все достижения со смехом. Более того, её туда никогда и не пускали, таков был указ самого Владыки, о чём наверное попросил сам Вильгельм.
И пожалуй в нём Маре видел того, кого хотел бы видеть вместо своей старшей сестры. Старшего брата, который будет помогать и поддерживать его. Но куда же делась вся та привязанность? Словно растворилась. Ведь Маре было удобно так жить. В этих тепличных условиях, где кажется не смогла зародится сила воли для чего-то кроме служения Назарику.
Так и не встретившись с Маре взглядом, Шалтир развернулась, едва сдерживая злость. Ей хотелось ударить Маре, но характер у неё стал более крепким, как и выращенное древо. Она сдержалась, уняла свою природу, доказав что является… человеком. Человеком не в плане биологического вида, а человеком как общественным существом, обладающим разумом и сознанием, субъектом общественно исторической деятельности и культуры, что провели чёткую грань между животным и человеком.
Человек как личность, индивид, как тот кто наоборот противопоставляется животному миру, в коем существует хомо сапиенс. И хоть биология стремилась к одному, но вопреки здравому смыслу Шалтир уже была способна к свободному выбору, принятию ответственности и наличию собственных моральных суждений. Именно в этом смысле она стала человеком, а не в том, что лишилась желания пить кровь или температура её тела стала повыше — такие мелочи в столь важном вопросе определения человека были ныне не интересны во времена многовидового разнообразия.
— Не знаю, что было сделано не так. Но надеюсь ты поступаешь так из крайне важных для тебя побуждений, — очень осторожно, спустя паузу произнесла Шалтир и уже была близка, чтобы вылететь из тронного зала, дабы точно не сорваться на Маре.
— П-постой! — вдруг жалобно воскликнул Маре, что встал с трона и попытался как-то догнать Шалтир.
Да вот только неуклюже повалился, полетев по ступенькам и неряшливо упав. Тяжело было бороться со своей природой. Невероятно сложно, настолько что описать это… можно, но возможно ли понять? Понять по-настоящему, когда ты никогда не был настолько слабым? Когда простой спор мог довести тебя до слёз, а попытка вставить слово поперёк заканчивалась на мысли, что заставляла тебя истекать холодным потом, словно бы ты смотришь на мчащуюся на тебя смерть, осознание которой буквально парализует страхом?