Взамен же мне нужна была кровь. Ведь заходя за грань я тратил огромное количество ресурсов организма, которые нуждались в пополнении. И в процессе этой битвы я вдруг осознал, что одной крови уже не хватает. Кровь помогала, но… недостаточно, нужно было что-то большее.
И с чудовищным криком я вонзился своим клыки в шею для того чтобы вырвать кусок плоти. Я начал пожирать свои врагов прямо в бою, своими острыми вампирскими когтями разрывала их рёбра и вырывал печень, столь полную нужных мне минералов. Это было сущее безумие, а кто-то даже бы ужаснулся тому, что я теряю человечность.
Но был ли мой поступок свойственным монстру или демону? Или может быть наоборот в этот тёмный час я стал как никогда близок к тому, чтобы называться человеком? Ведь разве не желание защитить то, что тебе дорого и движет всеми людьми? Не это ли лучшее доказательство моей человечности? Так я мыслил, считая что лишь монстр не пойдёт на такую мелочь ради спасения того, что ему дорого.
И проглотив всю печень, я прямо чувствовал как она стремительно всасывается моим организмом. До пятидесятого уровня оставалось совсем ничего, у меня уже было тело полубога и метаболизм мой выходил за рамки привычного разумения. Больше и только больше — он будет требовать с каждым уровнем только больше.
— ШАЛТИР!!! — взревел я, видя Кровавую Валькирию.
Подобно богу войны она взлетала и пикировала вокруг горы, на лету нанося сокрушительные удары. Кровавые всплески превращались в реки, великаны падали друг на друга и из их артерий фонтами била кровь. Но были и те, кто выдерживал атаки или обладал прочной бронёй. Самой Шалтир ничего не угрожало, она могла легко отступить, однако только она в данный момент защищала вершину горы.
Но на это уходили все её силы и всё её внимание. Она не могла отвлечься на меня, ведь среди великанов было много тех, на кого она не могла тратить много времени. Копьё-шприц разрывало их сухожилья, а поток магии сбрасывал громадин вниз, но не убивал. А как только падение заканчивалось, то невероятно выносливые великаны поднимались и снова начинали ползти верх по горе.
Даже удары в шейную артерию не гарантировали смерть. Они просто замораживали рану и затем, сдерживая фонтан рукой, просто ждали пока артерия сама срастётся. Их регенерация была чудовищной, так ещё среди этих тварей находились те, кто был с магией на «ты». Ведь то, что они изменили сам климат, можно было объяснить лишь их колдовством.
Сквозь всё это безумие пробивался я и лишь благодаря тому, что ближе к вершине большую часть великанов брала на себя уже Шалтир, то мне удалось подняться так высоко. Трупов здесь было так много, что они уже изменяли ландшафт и сами становились скалами, только не каменными, а ледяными, ведь каждый из погибших великанов начинал превращаться в лёд.
Здесь же я нашёл и всех мужчин племени. Некоторые из них лежали по частям то там, то здесь. Другие оказались заморожены заживо ледяным дыханием этих монстров. Третьи умирали от иных причин, будь то просто брошенный смеха ради валун или пинок, превративший тело в мешок с переломанными костями. Все смерти были жуткие и никакого благородного боя не случилось, одолеть эти охотники смогли лишь самых молодых великанов, которые шли впереди и тем самым либо погибали, либо становились воинами.
Ковыляя вперёд, чувствуя что мана подошла к концу и вновь требует жертвы, я буквально еле волочил ноги, замечая что и выносливость более не восстанавливается столь же лихо, как раньше. Видимо бесконечной драться невозможно, рано или поздно приходит утомление, если не вкачал какой-нибудь скилл или не выпил зелий. А саппорта я себе так и не нашёл из-за чего лишь волочил за собой налившуюся свинцом руку, продолжающую сжимать Тщеславие.
— Хельга? — подойдя к телу великана, что упал прямо перед шатром последнего очага, произнёс я.
Двадцать один охотник и пятнадцать охотниц лежали вокруг двенадцати метрового великана. Всё его тело пронзали дротики и копья, оба глаза были пробиты, в печени торчала вообще пика, а из ног его ударами топоров вырывали целые куски мяса. И за каждый удар платилась чья-то жизнь. Каждый из павших был профессионалом, но какой в этом толк, если твой враг выше крепостных стен?
Сама же Хельга была бледна словно снег, губы её посинели, а тело… рука и нога отсутствовали, великан забавы ради оторвал их без особого труда. Все кости были переломаны, изо рта её текла кровь, а сама она была жива только из-за того, что была сильнее всех в племени. Как иронично, слишком слаба, чтобы защитить хотя бы кого-нибудь, но слишком сильна, чтобы умереть быстро.