| Colonel Ferrari rose from his place and moved up to the chancel-rail, beckoning to the other officers to accompany him. |
Полковник Феррари поднялся, знаком приглашая офицеров следовать за собой. |
| When the Mass was finished, and the Host had been placed behind the crystal shield in the processional sun, the celebrant and his ministers retired to the sacristy to change their vestments, and a little buzz of whispered conversation broke out through the church. |
Когда месса[100] окончилась и святые дары поставили в ковчег, духовенство удалилось в ризницу сменить облачение. Послышался сдержанный гул голосов. |
| Montanelli remained seated on his throne, looking straight before him, immovably. All the sea of human life and motion seemed to surge around and below him, and to die away into stillness about his feet. |
Монтанелли сидел, устремив вперед неподвижный взгляд, словно не замечая жизни, кипевшей вокруг и замиравшей у подножия его трона. |
| A censer was brought to him; and he raised his hand with the action of an automaton, and put the incense into the vessel, looking neither to the right nor to the left. |
Ему поднесли кадило, он поднял руку, как автомат, и, не глядя, положил ладан в курильницу. |
| The clergy had come back from the sacristy, and were waiting in the chancel for him to descend; but he remained utterly motionless. |
Духовенство вернулось из ризницы и ждало кардинала в алтаре, но он сидел не двигаясь. |
| The deacon of honour, bending forward to take off the mitre, whispered again, hesitatingly: |
Священник, который должен был принять от него митру, наклонился к нему и нерешительно проговорил: |
| "Your Eminence!" |
- Ваше преосвященство! |
| The Cardinal looked round. |
Кардинал оглянулся: |
| "What did you say?" |
- Что вы сказали? |
| "Are you quite sure the procession will not be too much for you? |
- Может быть, вам лучше не участвовать в процессии? |
| The sun is very hot." |
Солнце жжет немилосердно. |
| "What does the sun matter?" |
- Что мне до солнца! |
| Montanelli spoke in a cold, measured voice, and the priest again fancied that he must have given offence. |
Монтанелли проговорил это холодно, и священнику снова показалось, что он недоволен им. |
| "Forgive me, Your Eminence. |
- Простите, ваше преосвященство. |
| I thought you seemed unwell." |
Я думал, вы нездоровы. |
| Montanelli rose without answering. He paused a moment on the upper step of the throne, and asked in the same measured way: |
Монтанелли поднялся, не удостоив его ответом, и проговорил все так же медленно: |
| "What is that?" |
- Что это? |
| The long train of his mantle swept down over the steps and lay spread out on the chancel-floor, and he was pointing to a fiery stain on the white satin. |
Край его мантии лежал на ступеньках, и он показывал на огненное пятно на белом атласе. |
| "It's only the sunlight shining through a coloured window, Your Eminence." |
- Это солнечный луч светит сквозь цветное стекло, ваше преосвященство. |
| "The sunlight? |
- Солнечный луч? |
| Is it so red?" |
Такой красный? |
| He descended the steps, and knelt before the altar, swinging the censer slowly to and fro. |
Он сошел со ступенек и опустился на колени перед престолом, медленно размахивая кадилом. |
| As he handed it back, the chequered sunlight fell on his bared head and wide, uplifted eyes, and cast a crimson glow across the white veil that his ministers were folding round him. |
Потом протянул его дьякону. Солнце легло цветными пятнами на обнаженную голову Монтанелли, ударило в широко открытые, обращенные вверх глаза и осветило багряным блеском белую мантию, складки которой расправляли священники. |
| He took from the deacon the sacred golden sun; and stood up, as choir and organ burst into a peal of triumphal melody. |
Дьякон подал ему золотой ковчег, и он поднялся с колен под торжественную мелодию хора и органа. |
| "Pange, lingua, g]oriosi Corporis mysterium, Sanguinisque pretiosi Quem in mundi pretium, Fructus ventris generosi Rex effudit gentium." The bearers came slowly forward, and raised the silken canopy over his head, while the deacons of honour stepped to their places at his right and left and drew back the long folds of the mantle. |
Прислужники медленно подошли к нему с шелковым балдахином; дьяконы стали справа и слева и откинули назад длинные складки его мантии. |
| As the acolytes stooped to lift his robe from the chancel-floor, the lay fraternities heading the procession started to pace down the nave in stately double file, with lighted candles held to left and right. |
И когда служки подняли ее, мирские общины, возглавляющие процессию, вышли на середину собора и двинулись вперед. |
| He stood above them, by the altar, motionless under the white canopy, holding the Eucharist aloft with steady hands, and watched them as they passed. |
Монтанелли стоял у престола под белым балдахином, твердой рукой держа святые дары и глядя на проходящую мимо процессию. |
| Two by two, with candles and banners and torches, with crosses and images and flags, they swept slowly down the chancel steps, along the broad nave between the garlanded pillars, and out under the lifted scarlet curtains into the blazing sunlight of the street; and the sound of their chanting died into a rolling murmur, drowned in the pealing of new and newer voices, as the unending stream flowed on, and yet new footsteps echoed down the nave.
|