— Думаешь, она хотела мне понравиться? — спросил пораженный сир Ив. — Как такое возможно? Я был занят совершенно иным: я сидел в часовне над своим оружием и думал о том, каким рыцарем я стану, когда поутру получу из рук сира Врана посвящение.
— Нравиться было целью ее жизни; она начинала болеть, если кто-нибудь не приходил в восторг от одного ее присутствия. — Эсперанс улыбнулся, нежно и грустно; странно было видеть такую улыбку на его лице с тонким кривоватым шрамом, да еще если учесть ту рваную рясу, в которую он по-прежнему был облачен. — Она понравилась бы вам под любым именем, такова уж ее особенность — она всегда вызывала любовь к себе; но ей непременно хотелось сделать для вас что-нибудь особенно приятное… Вам же приятно было произносить вслух имя «Гвенн»?
— Да, — медленно произнес сир Ив и улыбнулся. — Странное дело, Эсперанс! Мне не стоило больших трудов принять сердцем твою новую молодость: ведь сам я сделался старше на девяносто лет, так что твои юные годы больше не смущают меня. Но да поможет мне Бог, непросто мне свыкнуться с мыслью о том, что ты и есть тот самый возлюбленный корриган, о котором она так горевала!
Глава седьмая
ПОЕДИНОК
Жан де Монфор, герцог Бретонский, находился в Ренне. Туда-то и отправился сир Ив де Керморван. Молодой рыцарь прибыл с крохотной свитой, которая состояла из нищего монаха и паренька-оруженосца, и остановился на постоялом дворе. Он ни с кем не разговаривал — эту обязанность исполнял по преимуществу монах. Оруженосец, хмурясь, поглядывал вокруг исподлобья, но помалкивал.
Рыцарь держался так, словно спал и двигался во сне. Сам он ничего за себя не решал. Глядел неподвижными глазами и не разжимал губ, даже если к нему обращались с прямым вопросом. Когда прибыли на постоялый двор, сидел на лошади и не сходил, пока монах не взялся за стремя. И потом стоял рядом не шевелясь, а поднялся в комнату лишь после того, как его подхватили под руки и повели.
Однако он не выглядел ни мертвым, ни даже больным; на лице у него имелся загар и поверх загара — румянец и пыль, как бывает с дороги.
Прибытие этой персоны перебудоражило весь постоялый двор, и наиболее храбрые из любопытных решились подступиться к мальчишке-оруженосцу, решив, что этот-то будет рад случаю поболтать.
Парень вытряхивал хозяйский плащ на дворе, когда его окликнули двое: слуга с постоялого двора и один из гостей, мелочный торговец, направлявшийся в Кале.
— Эй, — сказал слуга. — Эй, ты. Тебя как звать?
— А тебе какое дело, как меня звать? — ответил Ян.
— Может, и никакого, — сказал слуга, — да любопытно.
— Любопытство хуже жены, — сказал Ян. — Жену можно отравить, а любопытство — нет.
— Это ты откуда таких премудростей набрался?
— Так наш капеллан говорит.
— Гляди ты! Капеллан. Значит, у вас есть капеллан?
— Точно.
— Это не он ли с тем рыцарем сейчас прошел в верхние покои?
— Нет, тот другой. А этот много лет был аббатом. Лютый человек, скажу вам!
— Откуда же вы такие знатные приехали, что и аббат у вас на побегушках?
— А тебе какое дело?
— Ну вот что, — вмешался мелочный торговец. — Ты бы, мальчик, посмотрел на все не из собачьей конуры, как привык, а просторным взглядом.
Тут Ян взглянул на него так пристально и странно, что торговец отшатнулся. Ему показалось, что у незнакомого юноши взгляд убийцы; на самом же деле это был взгляд живописца.
— И что я должен увидеть просторным взглядом? — спросил Ян.
— То, что два почтенных человека задают тебе вежливые вопросы, а ты не отвечаешь.
— Меня зовут Ян, — сказал Ян. — Думаю, никому не будет вреда это услышать.
— Ну вот, уже лучше! — обрадовался торговец и хитро покосился на своего сообщника. — И откуда ты приехал, Ян?
— Из замка Керморван, — сказал Ян.
— Странные дела там у вас, в Керморване, творятся, — заметил торговец.
— Чего же в них странного? — возразил Ян.
— Говорят, тамошний господин, сир Вран, живет больше ста лет и все нет ему износу!
— Я этого не говорю, — сказал Ян.
— А твой господин — кто он? — продолжал торговец.
— Стану я говорить с чужими людьми о моем господине! — возмутился Ян. — Будь вы хоть трижды почтенные, а ему и в подметки не годитесь.
Он тщательно сложил плащ, перебросил его через руку и быстрым шагом ушел со двора.