Глава 3. Ночь серебра
Светает поздно в эту пору,
Но лишь немного рассвело,
Пошли по водному простору,
Ломая льдинки, как стекло.
Над нами чайки пролетали,
Под нами, хоть и не лазурь,
Но небеса не предвещали
Ни катаклизмов и ни бурь.
Но так недолго продолжалось.
В снастях уж вился ветерок,
Барашки с волн долой срывались.
Над нами взвился злобный рок,
Когда бескрайние просторы
Могучей силой налились
И волны чёрные, как горы,
Над мрачной бездной поднялись.
Переложив штурвал направо,
Сказала Соня: «Боже мой!
Нам только шторма не хватало.
Здесь где-то бухта, там покой.
Спустись, в каютах всё задрай,
Чтоб не сочилось где-то,
И топлива в цистерну накачай,
А с вешалки тащи жилеты».
По леерам я пробирался
Между надстройкой и бортом.
Тут ветра дикий свист раздался,
И первый плеск воды потом.
Огромный вал вдруг налетел
С кормы, меня ударив в спину.
Я увернуться не успел,
И был бы я сметён в пучину,
Когда б ни Сонина рука
Дверь отворила предо мною,
И в рубку я влетел, слегка
Косяк поправив головою.
— Ты жив?
— Живой!
А был бы мёртвый,
Сейчас лежал бы под водой,
На дне песчаном распростёртый,
А надо мной бы корабли
Килями воду разрезали,
Да рыб проворных косяки
Туда-сюда вовсю сновали.
— Матрос! Отставить декаданс!
Мы справимся со штормом,
У нас вполне реальный шанс
Не стать для крабов кормом.
— Про шанс сказала ты занятно,
А может, в силах ты прикинуть,
Насколько всё же вероятно
В пучине этой вовсе сгинуть?
— Боишься? А вчера был смелым.
Хотел отдать и жизнь, и кровь.
Вино играло, вот в чём дело.
— Но не за так же! За любовь!
Стихии все переплелись,
В клубке змеином понеслись,
Всё встречное деля на части,
Терзая такелаж и снасти.
Стеною плотной рухнул град
Размером с крупный виноград,
Гудела палуба стальная,
От боли яростно стеная.
И было видно, как она сгибалась
На острие волны, которая вздымалась
Почти до всполохов зарниц.
В них силуэты наших лиц
Чудно́ кривлялись. Злая тьма
И бесноватая зима,
Ощерив лютые клыки,
День юный рвали на куски.
Ополоумевши от злости,
Рвались в непрошеные гости —
Воды холодной сотни тонн,
Из судна выжимая стон.
В безумстве Ладога ревела,
Как будто вырваться хотела.
И наш корабль в тартарары
Летел с невиданной горы.
— Твой пароходик просто класс,
А с виду так себе баркас, —
Я перекрикивал с трудом
Весь этот бесконечный гром.
— Он не баркас и ни швертбот,
Ни лодка и ни пакетбот,
Изволь уж яхту яхтой называть.
Суда, машины нужно уважать.
— Ну, извини… так кто ж твоя подруга?
— По борту золотым тисненьем — «Вьюга».
И у неё ледовый класс.
И чтоб ни слова про баркас!
Она ещё меня не подводила,
Какие б воды я ни бороздила.
Надеюсь, и на этот раз
Спасёт титановый каркас.
Вот только к берегу она не подойдёт,
Такой волной её о скалы разобьёт.
В открытом море лишь спасенье,
И мы меняем направление.
Когда волна нас подняла
И яхта на мгновенье замерла,
С таким мы креном развернулись,
Что, честно говоря, переглянулись.