Варька прикусила губу. «Если он меня тронет, повернусь и… скажу, чтоб проваливал».
– Ты не огорчайся, Варька, – заговорил он. – Первые беды самые горькие, но не самые большие…
«Конечно, – думает Варька, – тебя, наверное, никогда не лупили родители. Тебе легко умничать».
Варька не слушала Ваську и только думала: «Зачем он всё говорит? Может быть, замолчать боится?»
Васька взял её за плечо.
– Варька, бабка тебя околпачивает. Она же всё для себя старается.
Варька обернулась. Сказала:
– Какой ты умный.
Она думала, он замолчит. Но он отмахнулся. Тогда Варька сказала ещё:
– Откуда у тебя такое нахальство – приходить и учить?
Он смутился, забормотал:
– Я же с добрыми намерениями…
– А если другому неинтересны твои добрые намерения?
Он сник сразу. Прошептал:
– Да?.. Ты так думаешь?
«Уйдёт, – подумала Варька, – пусть бы уж говорил…»
– Варька, – послышался сухой бабкин шёпот. Бабка вышла со двора. Огляделась.
– Куда пошёл батька?
– В школу.
Бабка подобрала губы. Грудь у неё стала подниматься. Руки легли на пояс.
Варька покосилась на Ваську и покраснела.
– Хиба ж я со зла? – начала бабка негромким голосом. – А может, я по ошибке. Глаза ж у меня теперь старые… А кто мою хату спалил?! – вдруг закричала она. Махнула кулаком в сторону сельскохозяйственной школы. Ударила себя по бедру. – Кабы знала, какой ты есть человек, ни за что бы Раисе не позволила за тебя замуж идти. На порог бы легла.
У бабки кончился воздух. Она деловито отдышалась. Хотела набрать новую порцию, но тут её взгляд упал на мальчишку.
– А это что за огарок?
– Спроси, – прошептала Варька.
Бабка подошла ближе. Вцепилась в Ваську глазами.
– Чи ты дикарь, чи у тебя штанов нету?
– Есть, – сказал Васька. – Трусы…
– Отворотись, – скомандовала бабка. – Мне на тебя смотреть совестно.
Васька засмеялся.
– Какая разница, если я отвернусь? – сказал он. – Лучше уж вы отвернитесь…
– Какие нынче дети растут! – заговорила бабка на одной скучной ноте. – У вас на плечах головы? А может, печные трубы без вьюшек? А если я тебя по твоей голой коже крапивой нашпарю? Ты сюда зачем заявился?.. – Бабка перешла на заливчатый крик: – Репейные шишки! Крапивное семя! Весь город испоганили своим мерзким видом. Курортники! Водохлебы!.. Варька, гони его в шею!
Варька не шелохнулась. Она сидела закусив губу. Смотрела на подсолнухи, и в глазах у неё были слёзы. Они не катились по щекам, не сыпались градом, они светились узкой тоскливой полоской по нижнему веку.
Бабка глянула на неё, сообразила что-то мгновенно и повернулась к Ваське, распустив улыбку по всем морщинам.
– Ты, хлопец, меня извини. У меня же ж характер шумный. Ты приходи в дом. Варька ж мне не открыла, что у неё такой славный дружок заимелся. А я всё сгадываю, аж сомлела от мыслей…
Слезы у Варьки высохли. Она уставилась на свою бабку в недоумении.
Бабка умолкла вдруг и, путаясь в юбке, побежала к дому.
– Что с ней? – спросил Васька.
– Не знаю, – сказала Варька. – Я и сама не пойму, что тут сегодня творится…
От сельскохозяйственной школы шли трое: Варькин отец, директор и главный агроном. Отец шёл впереди. Он казался усталым.
Варькой завладела тревога, ей вдруг стало мучительно жаль отца.
– Уходи, а? – сказала она.
Васька кивнул. Поднялся и торопливо пошёл.
– Совсем уходи! – крикнула Варька, не желая, чтобы он послушался её, и боясь, что он всё-таки послушается.
Директор и агроном открывали сарай. Лица у них были сосредоточенные и угрюмые.
Во дворе вертелись Пашка и Петька. Бабка стояла на крыльце безразличная.
Когда мужчины скрылись в большом сарае с шиферной крышей, бабка вытащила рыбу из-под кадушки. Поспешно прикрыла её полосатым передником:
– Пойду, колыхну базар, – сказала она.
Варька сморщилась.
– Не вороти нос, – зашипела бабка. – Лишний рубль и судье не помеха… Для кого я стараюсь?
Из сарая вышел отец.
– Стыд, – сказал он. – Чем отдавать?
Бабка спрятала ведро за широкую юбку. Подбоченилась.
– Если ты у меня пытаешь, я лучше в тюрьму пойду. Продай, если надо, свой новый костюм и штиблеты продай. На тебе они всё одно, что на вешалке – без пользы трутся. Я Варьке инструмент купила. Да! – крикнула бабка. – Купила!
Варька поймала усталый, униженный взгляд отца. Ей хотелось крикнуть: «Не хочу я ничего, оставьте меня в покое!» Но отец опередил её.
– Варька, – попросил он, – скажи моей тёще, чтобы она мне нервы не портила. Другая бы на её месте онемела совсем или охрипла, по крайности… И вот ещё. Чтобы на базаре я её больше не видел. Это мое последнее слово.
Бабка показала ему ведро с рыбой.
– Страсти господни, поди, как я испугалась. Ты для меня что та головешка – огня нет, только чад да угар.
– Вы мне за хату мстите? – тихо спросил отец.
Бабка посмотрела на него с сожалением.
– Мстят сильному, над такими смеются. – И, втянув голову в костлявые плечи, пошла со двора.
Пашка и Петька глядели на Варьку блестящими глазами.
– Ну, что вы ликуете?
Братья ответили один за другим:
– Бабка проворовалась. – Им было до смерти интересно.
Бабка проворовалась! Она продавала на базаре удобрения, сортовые семена, даже рукомойник, принадлежавшие сельскохозяйственной школе.
– Это из-за тебя, Сонета, – сказали они.
– Почему из-за меня? Разве я больше ем?
Братья сконфуженно глянули на свои животы.
– А зачем бабке рыбу ловишь? – пробормотали они. – На пианину? Ксанка говорит, пианино-то стоит дороже хаты.
Варька пошла к калитке и остановилась: испугалась, что столкнется с Васькой.
Она толкнула ногой, вышла на улицу. На улице пусто. Только куры ныряют в горячую пыль.
ВАСЬКА РАЗГОВАРИВАЕТ С ВАРЬКИНОЙ БАБКОЙ
Земля жёсткая, окостеневшая от жары. Всё белесое, даже небо, словно на нём лежит толстый слой пыли.
– Нельзя допустить, – бормочет про себя Васька. – Нужно за неё заступиться.
Со двора выскочила Варькина бабка с ведром рыбы. Прошла мимо него сосредоточенная.
Это она заставляет Варьку ловить проклятых бычков!
Васька догнал бабку. Забежал вперёд, заговорил:
– Извините. Я хочу вам сказать. Вы не имеете права! Вы эгоистка!
Он ожидал, что бабка сейчас заголосит, примется поносить его, как она поносит всех, кто ей попадётся под руку. Но бабка слегка пригнула седую голову, спросила радушно:
– Слухай, хлопец, ты, что ли, дурак или тебе голову напекло? А может, ты слишком умный и поэтому дураком кажешься?
Он оторопел от такого.
– Конечно, – сказал, – может быть, я выгляжу… Но вы губите Варькин талант!
Бабка шлёпнула его по спине насквозь протруженной шершавой ладошкой.
– Ох же ж ты, бесова бородавка, ох же ж ты, невежа паршивый, я тебя давно приметила. Всё думаю: что это за огарок бегает? Так, говоришь, у Варьки талант?
– Да, – сказал Васька.
Бабка вздохнула.
– Она же ж в меня голосом удалась. А вот характер у неё слабоватый, в дочку мою, в Раису. Но ничего, я её в люди вытолкну… Она мне откроет ту дверь, что в парадную с лифтом.
Глаза бабкины сделались пронзительно узкими. Бабка подхватила ведро. Сказала:
– А ты поди всё-таки надень штаны для приличия.
Васька кинулся к забору. В этот момент отворилась калитка. Со двора выскочила Варька и пустилась бежать вдоль улицы. На Ваську глядели Варькины братья.
– Куда она побежала? – спросил он.
– А кто ж её знает, – ответили братья. – Она же ж вся в бабку, – что хочет, то и творит.
Васька пустился за Варькой… По раскаленному розовому булыжнику, по тротуарам из тёмно-красного кирпича, уложенного красивой ёлочкой. По деревянным шатким мостам. Мимо щедрых июльских садов.
БАЗАР В ИЮЛЬСКИЙ ДЕНЬ
Над базаром гомон: