Через три часа она подняла голову от работы. Перед ней стоял уже не бесформенный кусок глины, а более-менее очерченный бюст. Бюст Рийса, излучавший его обычную решительность и энергетику, с точно переданной линией скул и упрямого подбородка. Я люблю тебя, подумала Лорен и в полном изумлении повторила про себя эти слова. Я люблю тебя, Рийс Кэллахэн.
Вообще-то чему тут удивляться? Конечно же, она любила его. Иначе почему расплакалась, как дурочка, в тот день, когда узнала, что всемогущий Максвелл Гелвей собирается приобрести одну из ее работ? Еще полгода назад Лорен была бы на седьмом небе от счастья. Но теперь все по-другому. Теперь она не могла поделиться радостной новостью с Рийсом. Ведь они стали абсолютно чужими друг другу.
Рийс не любит ее. А если он просто боялся, что может влюбиться в нее? — предположила Лорен, нахмурившись. Вполне вероятно. Это объясняет, отчего он вдруг устроил нелепую сцену, узнав о ее поездке в Нью-Йорк. Наверное, в какой-то момент их близость начала подспудно пугать его. И становится понятным, почему Рийс смотрел на нее с таким ожесточением, обнаружив ее на тротуаре рядом с полицейским.
Неужели Рийс расстался с ней, чтобы не влюбиться? Или она пытается тешить себя напрасными иллюзиями, чтобы не видеть горькую правду?
Сердце затрепетало в груди, как птичка в клетке. Дыхание перехватило. Найти ответы на свои вопросы она могла только одним способом: спросив самого Рийса. Или сказав ему о своих чувствах и посмотрев на его реакцию.
Лорен заметалась по мастерской. Мысли беспорядочно теснились в ее голове, эмоции разрывали грудь. Даже думать о новой встрече с ним было глупо. Разве мало ей того, что один раз ее прогнали? Неужели нужно услышать его «уходи» снова, чтобы осознать, что между ними все кончено?
Поддавшись порыву, Лорен схватила телефонную трубку и позвонила Сэму в Бостон.
— Сэм, как ты считаешь, есть ли вероятность того, что Рийс мог бы влюбиться в меня? — без предисловий выпалила она.
— И тебя с Новым годом. Да, считаю.
— Правда?
— Совершенно точно могу сказать: ты ему небезразлична. Я говорил с ним несколько дней назад и спросил, как у тебя дела. Он вдруг так взбеленился, словно я не о тебе спросил, а о злейшем враге человечества… Что произошло?
Лорен вкратце описала ему события.
— Ты не знаешь, где он сейчас?
— В Англии. В конце недели уезжает в Гонконг, а до тех пор поживет в своем поместье в Суррее. Почему бы тебе не позвонить ему и не узнать, любит ли он тебя?
— Мне нужно видеть его лицо, когда буду спрашивать, — раздраженно ответила Лорен.
— Сегодня днем я должен был лететь в Лондон. Но переговоры отложили, а у меня не было времени сдать билет. Хочешь, уступлю его тебе?
— Господи! Даже мысль о возможной встрече с ним — настоящее безумие.
— Может быть, стоит рискнуть, чтобы потом не ругать себя за нерешительность?
— Хорошо, — наконец ответила Лорен, — согласна.
— Я позвоню в авиакомпанию и договорюсь, чтобы билет перевели на тебя. Слава богу, у меня есть там знакомые, не такие влиятельные, как у Рийса, конечно, но все же. Билет получишь на стойке регистрации, ладно? — Сэм быстро объяснил ей процедуру. — Хочешь, я позвоню ему? Скажу, что ты прилетишь.
— Нет! Ни в коем случае. Хочу застать его врасплох. Только так можно узнать, что происходит… Пожелай мне удачи.
— Ни пуха ни пера. Обязательно потом позвони мне, чем бы у вас все ни кончилось. Или если тебе понадобится помощь.
— Ты уже очень много для меня сделал. Большое тебе спасибо. Ладно, пока.
Лорен повесила трубку и в задумчивости провела пальцами по шее глиняной скульптуры, остановившись на ключице. Какой смысл лепить его из глины? Он нужен ей сам. И она будет бороться за него. Разве подсознательно она не наполнила его черты той мощью, которую он проявлял во время секса, и нежностью, которая помогла ей довериться ему? Пелена слез заволокла ее взгляд. Девушка поняла, что создала лицо влюбленного мужчины.
Нужно взять бюст с собой. Может быть, он сумеет объяснить Рийсу то, что не удастся ей.
А если ничего не получится — что ж, по крайней мере она будет знать, что попыталась.
Спустя много долгих часов Лорен вышла из такси у ворот имения Рийса. Солнце давно село за горизонт, и темные стволы деревьев едва вырисовывались на черном небе.