Нам надо было спрятаться. От этих проныр, хотя бы сегодня.
К счастью, у меня было такое место. Здесь нас вряд ли кто догадается искать.
Попросив водителя остановиться в паре кварталов от дома, я помог Дине выйти из машины и, сделал вид, что подхожу к одному из подъездов многоквартирного дома, дождался, когда водитель скроется из виду. Он не дурак, может и смекнуть, что к чему, особенно, когда мы несколько раз меняли конечную точку.
- Идём, - я подхватил Дину на руки и дворами и извилистыми улочками потянул дальше, почти бегом, и позволил себе остановиться только в просторном холле сталинской высотки. Охранник кивнул мне, узнавая, я кивнул в ответ, ставя Дину на плитку и потянув к лифтам.
Здесь находилось моё маленькое убежище. Начиная с восемнадцати лет у меня всегда был вариант, где можно спрятаться, вернее, уже с десяти, но пользоваться я этим стал только после совершеннолетия. Моя собственная квартира, подаренная мне дедом ещё лет в десять, просто так, чтобы была. Вот так бывает. Кому дарили машинки на радиоуправлении, приставки и велосипеды, а мне квартиры, дорогих репетиторов и просто поездки за границу.
Это было не единственное наследие деда: после своей смерти он оставил нам с матерью три квартиры и дачу. Квартиры сдавались, принося пассивный доход, дача использовалась по назначению, ну а эта квартира никогда не сдавалась и даже не собиралась, хоть я давно жил в другой. Здесь я предпочитал прятаться, порой убегая ото всех и запираясь в этих стенах.
Здесь мне легче думалось, я мог успокоиться и расслабиться. Об этом месте почти никто не знал, и, чтобы журналисты нашли это место, потребуется время.
Для нас это был идеальный вариант.
- Проходи, - я открыл дверь, пропуская Дину вперёд и закрывая входную дверь, сразу ловя запах прошлого.
В восемнадцать, когда, по настоянию ещё живого деда, я переехал в своё жильё, достаточно просторное для жизни, но маленькое для семьи, помогали его обустраивать все…
Эти стены хранили воспоминания об отце, а теперь ещё и об Арсене…
Я сглотнул, уже понимая свою оплошность и силясь отогнать воспоминания. Вот мы с ними вместе собирали книжные стеллажи в коридоре – ибо я хотел много книг в доме… Вот пытаемся внести в узкую дверь широкий диван… Или то, как мы все вместе делаем перегородку, потому что так было модно… Или как они притащили свои картины на новоселье, оба нарисовали самостоятельно, и с криками: «Ты ничего не понимаешь в искусстве!» - повесили их на стены. Как я тогда возмущался, ибо не любил всякую самодеятельность... А потом все вечера, проведённые за разговорами с Арсеном, и дурацкая ссора, из-за которой мы не общались почти год... А когда помирились, я взглянул на девушку, вспоминая тот злосчастный новый год и своё желание…
- Там кухня, там туалет и ванная, спальня в конце коридора, а это гостиная... - поторопился объяснить я, включая свет в комнате, и даже порывался дать тапочки, пока не вспомнил, что здесь их у меня нет…
Дина несмело прошлась по комнате и подошла к одной из фотографий на том самом стеллаже, что мы тогда собирали. Она долго всматривалась в неё. На ней было трое: я, отец и Арсен. Это была наша первая настоящая рыбалка, мне десять, Арсену двадцать, а отцу тогда сорок пять. Это был один из самых счастливых дней в моей жизни – рыбу мы не наловили, зато повеселились… Арсен очень любил этот снимок.
- Может, хочешь чай? - спросил я аккуратно, боясь надавить или испугать. Мне просто надо было чем-то занять руки, занять себя и свои мысли.
- Нет, - она покачала головой, возвращая на место фотографию и проходя к дивану, аккуратно на него садясь. На самый краешек будто вот-вот собиралась бежать.
Я прохожу и сажусь рядом с ней. Никогда не думал, что однажды не буду знать, о чём говорить, чем заполнить звенящую тишину. Никакое высшее образование, начитанность и прочее не могло подсказать правильных слов.
Почему никто никогда не учит, что делать в такие моменты? Почему никто никогда не говорит, как быть, когда сказать хочется много, но слова не нужны?
Сейчас меня пугает молчание, как и пугает её спокойствие. Ещё больше меня угнетает моё бессилие. Если бы я только мог всё исправить…
В кармане вибрирует телефон, и, достав его, только мельком взглянув на дисплей, ответил.
- Да, мам… - я понимаю, что мой голос безжизненный и пустой, но я ничего не могу изменить.