Дом резко замолкает. Я проверяю телефон — связь не оборвалась. Вызов всё ещё идёт.
— Читай дальше, — говорю я. — Вслух.
Может, он просто не понял, что замолчал. Я слышу, как он прочищает горло. Это подтверждает, что он на линии.
— Мэдди, — голос Дома звучит медленно, осторожно. — Мы должны быть вместе, когда я читаю это.
Нет! Мне нужен брат. Прямо сейчас.
— Просто дочитай письмо.
— Мы можем перенести Северную Дакоту, — предлагает он, — если ты не можешь остаться ещё на день.
Паника и гнев пульсируют во мне, превращаясь в вязкий, токсичный ком, сжимающий виски изнутри.
— Знаешь, что бы мне действительно помогло, Дом? Если бы ты просто прочитал чёртово письмо моего брата!
И прочитал его так, чтобы я слышала только его, а не тебя! На том конце — длинная пауза. Только ветер и моё тяжёлое дыхание.
А потом…
— Я не могу. Мы должны быть вместе для этого.
Ярость обжигает меня изнутри, прожигая всё до болезненной чувствительности.
— Нет. Не должны.
Я отрываю каждое слово с яростью.
— Я не нуждаюсь в тебе, Дом.
Мои пальцы вцепляются в телефон так, что побелели костяшки. Вторая рука прижимает урну с прахом Джоша к груди.
— Знаешь что? Пошёл ты. Пошёл ты к чёрту.
— Мэдди…
— Я сама развею его прах.
Я сбрасываю вызов и выключаю телефон, чтобы он не мог закидать меня звонками и сообщениями.
А потом начинаю метаться взад-вперёд, кипя от злости.
Как он смеет? Как он смеет не приехать? Как он смеет отказать мне в последних словах моего брата? Как он смеет заставить меня поверить, что на него можно рассчитывать, только чтобы снова меня бросить?
У меня дрожат пальцы, когда я хватаю контейнер с прахом и резко срываю герметичную крышку. Но в своей спешке я перехватываю его неловко, и он выскальзывает из моих рук. Улетает, переворачиваясь в воздухе. Падает на землю. Крышка слетает. Контейнер приземляется вверх дном.
— Джош!
Я срываюсь на крик и падаю на колени рядом с ним.
Безжалостный ветер поднимает пыль с земли, смешивая её с частичками моего брата, пока я уже не могу разобрать, где он. Пока он не исчезает. И у меня даже не осталось его письма, чтобы найти в нём утешение.
Из моего горла вырывается сухой, рваный звук. Но слёзы не приходят. Вместо этого начинается кашель. Хриплый. Болезненный. Я задыхаюсь, захлёбываюсь гневом, одиночеством, отчаянием.
Как посмел Дом лишить меня Джоша?
Боль от нехватки воздуха пронзает грудную клетку, и я в панике лихорадочно шарю по карманам в поисках ингалятора. Руки дрожат, но я всё же успеваю вдохнуть лекарство. Дыхание постепенно выравнивается. Но процесс этот долгий. Болезненный. И никто не сидит рядом, чтобы отвлечь меня. Никто не обнимает, чтобы успокоить. Никто не говорит, что я не одна. Но я одна.
Я всегда одна.
Глава 38
Я вернулась домой из Северной Дакоты неделю назад и с тех пор почти никуда не выходила, кроме как из кровати на диван и обратно. Когда Памела написала мне, чтобы я пришла на работу, я ответила, что заболела. Хотя, по сути, я всё ещё работаю. Делаю ровно столько, чтобы компания не развалилась.
Если бы я обучила кого-то на своё место, я могла бы взять отпуск, чтобы пережить утрату.
Эта насмешливая мысль вызывает в желудке мучительное чувство вины. Что со мной не так? Я серьёзнее задумываюсь о перерыве из-за того, что мы с Домом расстались, чем когда умер мой брат.
Я — развалина. Руины. И я до сих пор не плакала.
С моим бесцельным существованием, когда и тело, и разум просто блуждают в пустоте, я, наверное, больше похожа на призрак, живущий в Валтур-Сити.
Громкий стук в дверь вырывает меня из полудрёмы. Я выбираюсь из кучи одеял, в которые завернулась после того, как закончила последнюю рабочую задачу. Заполнение отчётов теперь высасывает из меня силы так, как раньше не высасывало.
Всё, чего мне хочется, — это спать и не видеть снов.
Стук повторяется. Я бросаю взгляд на часы в духовке — чуть больше семи. Я проспала два часа. В последнее время это стало привычкой: проводить вечера либо в полусне, либо в каком-то затуманенном состоянии, потом приходить в себя, чтобы перекусить, сделать кое-как вечерние процедуры, а затем снова укладываться спать.
Очередной стук.
— Иду! — кричу я хриплым голосом.
Джереми наверняка хочет свой дорогущий сыр. Поднимаясь на ноги, я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз ходила в магазин. Даже обычного чеддера у меня, кажется, нет.
Придётся его отвлечь. Если узнает, что у меня нет сыра, сразу поймёт, что что-то не так. Начнёт копать. Джереми обязательно заставит меня признаться, что я сорвалась на парня, которого скрывала от друзей. Что я снова разнесла в клочья того, в кого влюблялась, — в тот самый момент, когда он совершил ошибку.