Я стараюсь придать своему лицу более-менее приемлемое выражение.
— Прошло два года.
Два коротких года. Два длинных года.
— Вам не нужно обо мне беспокоиться. У меня всё нормально.
Джереми опускает голову, потом поднимает её, упрямо вскидывая подбородок.
— Парень, с которым я встречался до тебя, Мэдди… Он иногда бил меня.
Воздух вырывается из лёгких, и я прижимаю руку к животу, будто так легче будет снова вдохнуть.
— Что? — выдыхаю я. — Он… Что?
Джереми кивает, взгляд серьёзен.
— Не всегда. Но одного раза достаточно. Я должен был уйти. Сейчас я это говорю легко. Но тогда не ушёл. Я прожил с ним год. Убеждал себя, что люблю его. Что он любит меня. Пока он не сломал мне руку.
Мой друг — весёлый, смешной, флиртующий на каждом шагу, человек, которого я люблю как семью, проводит ладонью по предплечью, словно оно до сих пор болит.
— Вот тогда я ушёл. Но никому не рассказывал. До Карлайла.
Он морщится, сосредоточенно разглядывая свои ботинки.
— Мне было стыдно. Я думал, люди будут презирать меня за то, что я так долго терпел. Что ты будешь презирать. Хотя ты — первый человек, которому я после него смог доверять.
Он виновато улыбается.
— Но, видимо, тогда я всё же тебе не доверял. Не доверял, что ты поймёшь. Что останешься.
Останешься. Слово бьёт в грудь, будто грузовой поезд.
— Но ты говоришь мне это сейчас.
Джереми встречает мой взгляд и не отводит.
— Я доверяю тебе. И хочу, чтобы ты доверяла мне. Чтобы знала — ты моя лучшая подруга, и это не изменится.
Он чуть подаётся вперёд, но не приближается слишком близко, оставляя мне пространство.
— Даже если ты откроешься и покажешь нам, — он кивает в сторону Тулы, которая до сих пор молча слушала, — не самые лучшие стороны своего прошлого и настоящего. Даже если разозлишься и накричишь на нас. Даже если мы поругаемся. Мы не уйдём.
Я сглатываю.
Быть с ними честной — по-настоящему честной, ничего не скрывая — пугает до дрожи.
Сколько раз я позволяла кому-то приблизиться, открывала сердце… и они ранили меня?
Но сколько из них заслуживали этого шанса? Моя мать, Флоренс, отец — нет.
Но был Джош, который делал всё, чтобы я была счастлива. Адам и Картер, которые искали меня, когда я отдалялась. Дом, который заставляет меня верить, что я могу кому-то довериться. Что не каждый, кого я решусь полюбить, причинит мне боль.
Я вцепляюсь в длинные рукава его куртки, сжимаю кулаки, чувствуя гладкую кожу. Кажется, я так много раз пыталась доверять. Но, может, как на сложном подъёме в гору, когда лёгкие горят, мышцы отказываются идти дальше, нужно просто сделать ещё один шаг.
Продолжать идти. Продолжать пытаться. Продолжать доверять. Даже если больно — дать себе зажить. И снова попробовать. Продолжать любить.
— Моя мама почти не бывала рядом. А когда была… её как будто всё равно не было, — начинаю я.
И вдруг, будто стоило лишь пробить первую трещину в стене, держащей мои эмоции, всё выливается наружу.
Пока Тула кладёт мне на тарелку кусок пиццы, я рассказываю им, как отец ушёл, прежде чем я его узнала. Между укусами описываю трудное детство в доме Флоренс, где только Джош был для меня светом. Говорю о том, как дом Перри стал для меня убежищем, о мальчике, который мне нравился. Вытирая руки, рассказываю о Доме и Розалин, о том, как ревновала её, хотя она была ко мне добра.
А когда я уже расслабленно сижу на диване, чувствуя себя намного лучше, чем до того, как поела, я рассказываю им, как полюбила этого мальчика, как на мгновение он был моим… а потом ушёл к другой.
И как я влюблялась в него снова эти два года. И как я до ужаса боюсь, что он снова уйдёт.
Руки, которым нужно хоть что-то делать, сами тянутся к ноутбуку. Я открываю его и щёлкаю по знакомому значку.
— Что ты делаешь? — голос Тулы неожиданно резкий, настолько, что я машинально поворачиваюсь к ней.
Моя подруга смотрит на экран с явным раздражением.
— Это просто почта, — я не понимаю, что её так бесит.
— Это твоя рабочая почта. Уже поздно, и ты только что рассказывала нам тяжёлые вещи, Мэдди.
Я пожимаю плечами.
— У меня работа никогда не останавливается.
— Если бы у тебя был нормальный баланс между работой и жизнью — останавливалась бы.
Она что, не понимает? Мне не нравится моя жизнь. Я хочу уделять ей как можно меньше внимания.
— Я просто проверю пару вещей.
— Тебе нужен выходной. Да что там — тебе нужен отпуск. Неделя. Месяц даже.
— Невозможно. Никто не может делать то, что делаю я.
Тула фыркает.