Может, он и прав. Но сейчас моя злость заглушает всё остальное.
— Нет. Он не обязан был сказать что-то конкретное. Всё, что ему нужно было сделать — это продолжать писать!
Я вскакиваю с лавки, швыряю рюкзак на сиденье рядом с Домом, сверкая взглядом то на него, то на этот кусок ткани и молний, который сейчас хранит всё, что осталось от моего брата.
— Восемь писем. Вот что я получила. Теперь они прочитаны. Теперь он… — Я вцепляюсь пальцами в волосы, натягивая пряди до боли, издавая бессвязный, полный ярости звук.
— Мэдди…
— Он ушёл! — рычу я. — Он оставил меня! Оставил навсегда!
Я задыхаюсь от своей злости, шагая туда-сюда прямо посреди улицы. Мне всё равно, кто смотрит. Мир ничего не значит, когда в нём больше нет человека, который был мне важнее всех.
Слёзы бегут по щекам, но они не приносят облегчения. Только жгут кожу, забивают нос.
— Люди оставляли меня раньше. Они делают это всё время. Но никто… никто… не оставлял меня так.
Я резко вытираю мокрые щеки и подхожу к Дому, нависая над ним и рюкзаком.
— Я говорю себе, что это — часть него. — Я тычу пальцем в ткань. — Но это всего лишь прах. Эти письма были больше Джошем, чем этот пепел. И теперь их нет. Всё. Конец.
Моё дыхание рваное, грудь сжимает не боль, а целая буря из боли, злости и ужаса.
— Я ненавижу его, Дом. — Голос срывается. — Я ненавижу его за то, что он меня оставил. И я знаю, что он не сделал бы этого специально. Знаю, что он бы остался, если бы мог.
Я глотаю воздух, но он не помогает.
— Но я всё равно ненавижу его за это. — Голос дрожит, срывается на шёпот. — И я не знаю, смогу ли простить.
Тишина между нами давит.
А потом Дом делает единственное, что, кажется, может удержать меня от окончательного разрушения.
Он притягивает меня к себе, обхватывает руками и усаживает на свои колени.
Я сворачиваюсь клубком, зарываясь лицом в его шею, дышу сквозь злость, через слёзы, через боль.
А Дом просто держит меня. Как будто ему всё равно, что я — граната, у которой выдернули чеку, и вот-вот произойдёт взрыв, разнесущий всё вокруг.
Ему всё равно.
Он прижимает губы к моим волосам и тихо говорит:
— Я тоже ненавижу его за то, что он нас оставил.
Это удивляет меня настолько, что из груди вырывается смешок — пустой, будто эхом отдающийся в черепе. «Мы просто два ужасных человека», — кажется, смеётся мой мозг.
Дом опускает подбородок мне на макушку и, пока мы ждём, когда моё дыхание выровняется, начинает тихо напевать мне под нос мрачные песни из репертуара «эмо-девочек».
Я так его люблю, что это кажется смертельной раной. Я люблю его так сильно, что это пугает.
Чтобы отвлечься, я начинаю мысленно описывать всё вокруг, сосредотачиваясь на деталях — лишь бы не думать о своей неизбежной влюблённости в Доминика Перри.
Читая вывески над витринами, я задерживаюсь на одной.
Что-то в ней цепляет меня.
Бумага и картинки с изображением Северного полюса.
Я беззвучно произношу название губами, пытаясь понять, почему оно кажется знакомым.
Но память не даёт мне никаких ответов.
И всё же… оно кажется мне родным.
И вот тогда мой взгляд падает на логотип.
— Компас, — шепчу я, вглядываясь в четырёхконечную звезду с меньшим всплеском позади неё и изящной буквой N, расположенной над верхним лучом.
— Что? — переспрашивает Дом.
Я поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом, потом указываю на магазин через дорогу.
— Ты узнаёшь этот логотип?
Дом нахмуривается. Потом его брови медленно ползут вверх, когда он осознаёт то же, что и я.
Он запускает руку в карман и вытаскивает последнее письмо Джоша. Прямо здесь, держа меня в объятиях.
Разворачивает письмо.
А на его верхушке — тот же самый компас.
— Какого чёрта? — проборматывает Дом.
— Джош, ты, грёбаный любитель квестов… — раздражение и предвкушение сталкиваются внутри меня, заставляя сердце биться быстрее. — Это подсказка.
Я соскальзываю с колен Дома, хватаю рюкзак и, едва удосужившись проверить дорогу, бросаюсь через улицу. Дом следует за мной, как тень.
Как только мы входим в магазин, над дверью звенит маленький колокольчик, и нас встречает улыбкой пожилой белый мужчина с румяными щеками и редеющими волосами.
— Добро пожаловать на Северный полюс, — объявляет он голосом человека, повторяющего эту речь не реже, чем надевает свои любимые ботинки. — У нас есть любые офисные принадлежности, которые могут вам понадобиться, а также широкий выбор камер для тех, кто путешествует и хочет запечатлеть особенные моменты. Меня зовут Гарольд. Чем могу помочь?