И в этот раз, когда мы садимся в самолёт, летящий в Национальный парк Денали, все места заняты людьми, которые любят Джоша Сандерсона.
Кроме пилота — его мы не знаем.
Розалин, Адам и Картер присоединяются к нам с Домом, чтобы снова пройти по всем координатам. Мы читаем им письма. Плачем вместе. Смеёмся вместе.
Мы говорим привет моему брату.
И прощай.
На каждом из наших путешествий мы делаем новые снимки, и лучшие из них превращаются в пазлы, висящие в рамках на наших стенах — как и коллекция, которую Дом и я начали собирать с первых поездок. Мне больше не мешают неловкие выражения лиц на ранних фотографиях, потому что теперь я знаю: он любил меня на каждой из них.
И признаю, что часть меня любила его тоже.
С моим новым намерением давать людям второй шанс, перед первой поездкой я звоню своей матери. Предлагаю рассказать ей о месте, где я развеяла прах Джоша — но только если она обещает никогда не публиковать это. Никогда не использовать эту информацию в своей медийной карьере.
Она соглашается. Слишком быстро, на мой вкус.
Через неделю Джереми, мой фильтр между мной и блогом матери, мягко сообщает, что в Инстаграме появилась её фотография. Она стоит на пляже в Делавэре, глядя в океан. Подпись гласит, что прах её сына теперь живёт в морских волнах вечно.
Я думала, что, зная заранее, что она, скорее всего, солжёт, мне будет не так больно.
Но всё равно в тот вечер я сворачиваюсь в комок на своей кровати, опустошённая ещё одним предательством.
Дом возвращается с работы раньше — по настоянию Джереми. Он взлетает по ступеням своего таунхауса, который теперь наш, и ложится рядом. Прижимает меня к себе, удерживая мои кусочки вместе.
Сесилия Сандерсон не получает приглашения ни на одну из наших поездок.
Вот почему на этом леднике собрались только Дом, Розалин, Адам, Картер и я.
Тула, Джереми и Карлайл приехали с нами на Аляску, но остались в городе, зная, что этот последний шаг — то, что мы должны сделать как семья.
— Держи, — я протягиваю контейнер с прахом Джоша.
Тот самый контейнер, который прошёл с нами через все поездки.
Ещё одна вещь, над которой я работаю, по совету своего терапевта, — это разделение своей скорби. Признание боли, которую испытывают другие. И, как ни удивительно, я обнаружила, что Розалин — один из самых лёгких для меня людей, с кем можно это делать.
Наверное, потому, что у меня есть Дом. Я знаю, что значит бояться потерять любовь всей своей жизни. И я понимаю, что, хотя прах моего брата значит для меня очень многое, для неё он может значить даже больше. Я уже оставила семь его частичек в тех местах, о которых он просил. Этот последний шаг, финальный шаг, кажется, должен принадлежать ей.
Розалин стоит неподвижно на ледяной равнине, широко распахнутыми глазами глядя на нас, прижимая контейнер к груди.
— Я… — начинает она, но замолкает, её глаза становятся стеклянными. — Я не думаю…
Мы все слышим окончание, даже если она не произносит его вслух.
Я не думаю, что смогу.
Или, может быть: Я не думаю, что готова.
Без сомнения, у меня было то же самое выражение лица, когда я была здесь в прошлый раз, пока паника не вырвала у меня дыхание.
Я не хочу, чтобы Розалин боролась с той же паникой.
К счастью, Дом научил меня, что нужно делать в таких ситуациях. Я подхожу к ней и беру её запястья в свои ладони, удерживая её взгляд.
— Это нормально, Роз. Тебе не нужно. Ты не должна прощаться сейчас.
Я знаю, где она сейчас. В ужасе от мысли, что это всё. Что после этого не останется больше Джоша, за что можно держаться. Что больше не будет будущих планов, в которых он есть. Что нельзя будет представить его живым рядом с ней.
Её кивок резкий, судорожный, и она пытается вернуть контейнер мне.
Я не беру его. Пока нет.
— Мы не должны прощаться, — говорю я мягко. — Но, может, давай отпустим немного? — Я постукиваю по крышке. — Просто щепотку.
Её взгляд падает на прах.
— Не все?
— Не все, — подтверждаю я. — А может, через несколько лет мы вернёмся. Попробуем ещё раз. Что скажешь?
Теперь её кивок медленный, осознанный. А улыбка — полная облегчения.
— Это звучит хорошо.
— Я в деле! — тут же отзывается Адам.
— Я тоже, — добавляет Картер.
Дом появляется рядом, обнимает меня за талию и притягивает ближе, одновременно кладя утешающую руку на плечо Розалин.
— Отличный план.
Она одаривает нас своей красивой улыбкой, а затем снимает герметичную крышку с контейнера.