— Вот, — Адам делает шаг вперёд и протягивает свежую визитку с жирными буквами Отличная мебель Перри на лицевой стороне. — Можно использовать её, чтобы зачерпнуть немного.
— Спасибо, — тихо говорит она и, воспользовавшись жёстким краем картона, поднимает небольшую щепотку праха.
Ветер тут же подхватывает серую пыль, закручивая её в спираль и унося прочь. Розалин поспешно закрывает крышку, снова запечатывая Джоша внутри. Может быть, однажды она придёт к тому же осознанию, что и я. Что эти частицы — не мой брат. Не по-настоящему.
Он — это воспоминания, что у меня остались. Воспоминания, которые есть у всех нас. И лучший способ сохранить его — помнить о нём. Мысленно, и вслух, друг с другом.
— Каким было ваше путешествие сюда? — спрашиваю я Розалин.
Её улыбка маленькая, немного печальная.
— Потрясающим. Романтичным. И… — Она тихо смеётся, её щёки розовеют не только от холода.
— Что? — подталкиваю я её.
Розалин улыбается шире, её глаза светятся не слезами, а весельем.
— Когда мы возвращались к самолёту, он поскользнулся и упал на задницу.
Теперь она уже не просто улыбается, а смеётся, её лицо озаряется чистой радостью.
— У него потом синяк был прямо на его татуировке. Огромный! Он всё время… — Она захлёбывается смехом, по её щекам текут слёзы, но теперь уже от смеха. — Всё время просил меня поцеловать его арахисовое масло, чтобы ему стало лучше.
Секунду мы все просто смотрим на неё, а потом раздаётся общий взрыв хохота.
Мы смеёмся, громко, искренне, безудержно. И я чувствую его. Джош — здесь, посреди нас. Он связывает нашу группу. Нашу маленькую семью.
Чья-то рука поднимает мой подбородок, и я встречаюсь с Домом взглядом. Он смотрит на меня с любовью и нежностью, а потом прижимает губы к моей щеке, забирая единственную слезу.
Благодаря Джошу я больше не одна.
И, думаю, уже никогда не буду.