Позади раздаётся раздражённый звук, и я на секунду отвожу фонарь назад, чтобы понять, что происходит.
Дом, шедший прямо за мной, застрял, пытаясь протиснуться в узкий проход. В этом пространстве его широкие плечи и массивное тело явно создают проблему. Теперь он не может пройти вперёд, потому что мальчишка, задержавший всех, блокирует нам путь.
Дом пытается скрыть гримасу, но даже в тусклом свете я вижу, как у него дёргаются губы от напряжения.
Я поворачиваюсь к подростку.
— Вон там светятся ярче, — лгу я, указывая на стену чуть дальше, усеянную светящимися личинками. — Лучше снимай там.
Он быстро вскидывает голову, суёт телефон в карман.
— О, круто. Спасибо.
И шустро уходит вперёд, освобождая путь. Я делаю шаг, собираясь идти дальше, но тут понимаю, что не слышу позади раздражающе тяжёлых шагов Дома. Оборачиваюсь — он стоит там же, где я его оставила.
— Ну давай же, ты, огромная заноза у меня в заднице, — я хлопаю по ноге, как будто подзываю собаку.
Дом снова издаёт низкое, раздражённое рычание.
— Я застрял.
— Ты издеваешься? — Я направляю фонарь на места, где его тело соприкасается со скалой. — У меня, к сожалению, нет с собой масла, чтобы тебя смазать.
Когда я протискивалась в этот проход, он не казался таким узким. Но у Дома, конечно, на несколько сантиметров больше роста и куда больше массы.
— Давай, напряги свои мышцы тщеславия и вытолкни себя наружу.
В красноватом свете фонаря его хмурый взгляд становится ещё более мрачным.
— Это не тщеславие. Я играю в двух любительских бейсбольных лигах.
— О-о-о, двух. Какая честь. Я прямо сейчас упаду в обморок.
В старшей школе я действительно теряла сознание от вида Дома в обтягивающих спортивных штанах, раскачивающего биту на поле. Но сейчас мне плевать.
Абсолютно.
Пока я издеваюсь над ним, то двигаюсь чуть ближе, чтобы разглядеть, почему он застрял.
— Вам выдают куртки, как в школьных командах?
Он не отвечает.
Молчание — тоже ответ.
— О боже, да ладно! — Я начинаю откровенно хохотать, представляя взрослых мужиков, тоскующих по школьным денькам. — И что там на них написано?
— Это был корпоративный подарок. С логотипом компании, — сквозь зубы цедит он. — Теперь, будь добра… помоги мне. Мне кажется, зацепился петлей ремня, но я не могу достать до неё под таким углом.
Он вытягивает длинную руку назад, но выступ скалы мешает ему дотянуться.
Я наклоняю голову, разглядывая этого мужчину, которого ненавидела последние семь лет.
— Я могла бы тебя здесь оставить.
— Мэдди, — прорычал он.
И, чёрт побери, какого хрена мои соски реагируют на это? Они, наверное, светятся в темноте, как эти личинки. Биолюминесцентные соски, вот теперь моя жизнь!
— Ладно.
Прийти на помощь оказалось проще, чем я ожидала. Может, всё дело в смене ролей. Теперь героем выступаю я. Теперь я помогаю Дому. Та обратная ситуация эмоционально раздавила меня, но если я смогу удержать контроль в своих руках, возможно, мне удастся провести следующие шесть поездок, не желая задушить его во сне.
— Держи Джоша.
На этот раз я передаю урну без особого сопротивления. Возможно, потому что Дом сейчас в ловушке и полностью в моей власти. Но есть и что-то в том, как его большая ладонь полностью охватывает контейнер, что заставляет меня чувствовать: мой брат в безопасности.
Я не пользуюсь фонариком, просто полагаюсь на прикосновения. Ткань его джинсов теплее, чем влажный воздух пещеры, но я игнорирую этот факт, пробегая пальцами по его поясу в поисках упрямой петли ремня.
Так близко, его дыхание кажется слишком громким, чуть сбивчивым. Когда мой большой палец случайно касается кожи его поясницы, я слышу, как он замирает на вдохе.
Часть меня хочет помучить его, потянуть время, но другая часть — та, что помнит, как он бесконечно ударялся головой о низкие балки, пытался уместиться в слишком маленькие стулья, набивал себе синяки в туалетных кабинках — не может вынести мысли, что он страдает.
К тому же его кедровый запах становится невыносимо насыщенным, забивает мне лёгкие, манит наклониться ближе, вдохнуть глубже.
Я заставляю себя сосредоточиться, и наконец мои пальцы находят твёрдый выступ, похожий на корень. Дом был прав — зацепился петлей ремня. Я аккуратно тяну, нажимаю, скользну пальцами туда-сюда, пока наконец не освобождаю его.
Отступаю на шаг, а Дом внимательно наблюдает за мной.
— Всё, теперь ты свободен.
Он отталкивается от камня, легко проходя сквозь узкий проход.
— Спасибо, Мэдди.