Дом: Но ты сказала, что пришлёшь.
Дом: Так что я проверял.
Дом: Мне абсолютно не любопытно.
По дороге домой с работы я сворачиваю в ближайший парк, нахожу «Дерево-Дом», делаю снимок и отправляю ему. А потом ещё один — с стрелочками, подчёркивающими особенно зловеще нависающие ветки.
Дом: Это невероятно представительное дерево.
По крайней мере раз в неделю я начинаю переписку, полную бессмысленных сообщений, просто чтобы быть уверенной, что у Дома есть хотя бы крошечный кусочек жизни, где ему не нужно быть серьёзным и ответственным.
Всё, что ему нужно делать, — отвечать мне. И он отвечает. Всегда.
Интересно, жалеет ли он, что так настаивал на том, чтобы я дала ему свой номер?
Слишком поздно. Я не остановлюсь.
—
В январе Памела настаивает, чтобы я поехала с ней на конференцию в Нью-Йорк.
Массовый сбор бизнесменов — далеко не моя идея весёлого времяпрепровождения, но я даже не пытаюсь увильнуть от этой обязанности по трём причинам.
Первая: мне всегда важно оставаться в хороших отношениях с Памелой.
Вторая: в Нью-Йорке в это же время проходит ещё одно мероприятие, на которое мне хотелось бы попасть.
Третья: я сделаю что угодно, лишь бы отвлечься от мысли о том, что на следующей неделе исполнится год со дня смерти Джоша.
Тула и Джереми уже предупредили, что весь этот день они меня не отпустят — сначала поведут в спа, а потом закупят всю сырную секцию в ближайшем супермаркете, заполнят шкафчик моим любимым джином и заставят играть в какую-то дурацкую алкогольную игру по боевикам, от которой, по заверениям Тулы, я настолько напьюсь, что забуду, как меня зовут.
Надеюсь, их метод отвлечения сработает, но даже подготовка к этой годовщине даётся мне тяжело. Будто меня изнутри протаскивают через тёрку.
Так что я соглашаюсь на поездку в Нью-Йорк, не задавая вопросов.
В первый день я посещаю те лекции, на которые Памела не может попасть, и делаю для неё кучу подробных записей. Во второй — торчу за стойкой команды «Редфорд» вместе с двумя девушками из маркетингового отдела. Они рекламируют наши услуги толпе, а я слежу, чтобы никто не утащил фирменные сувениры, не выслушав их презентацию.
Коллеги у меня приятные, но само мероприятие — сущий ад для интроверта. Зато оно не оставляет мне времени на самокопание, а именно этого я и добивалась. Ну и есть ещё одна причина, ради которой я здесь.
На следующий день после конференции у команды по плаванию из Пенсильванского университета запланированы соревнования в Колумбии. Близнецы Перри будут выступать в Нью-Йорке, и я твердо решила прийти.
Я не стала предупреждать Адама и Картера заранее — вдруг что-то пойдёт не так, и я не смогу появиться. Но утром в день соревнований все мои обязательства уже выполнены, а вылет у меня только вечером. Так что, попрощавшись с Памелой, я сажусь в арендованную машину и еду в Колумбийский университет.
Припарковавшись и найдя бассейн, я направляюсь ко входу. Запах хлорки в тёплом, влажном воздухе мгновенно переносит меня в те хорошие дни одного далёкого лета.
Перри часто приезжали поддержать Адама и Картера на их заплывах, когда они были детьми, но бывало и так, что болела за них только я, вцепившись в верёвку, которой отгораживали зрителей от бассейна. Тогда они оба отращивали свои характерные длинные шевелюры, и мне неизменно поручали натягивать им плавательные шапочки.
Они могли бы помочь друг другу, но Адам уверял, что у меня получается лучше. Картер не спорил — просто молча протягивал мне свою ярко-синюю шапочку.
Я тру грудь ладонью, пытаясь унять тупую боль от воспоминаний.
Мой взгляд цепляется за удобную вывеску «Бассейн» со стрелкой вглубь коридора, куда струится поток людей. Я вытаскиваю телефон, включаю фронтальную камеру и делаю селфи на фоне указателя. Потом открываю групповой чат с Адамом и Картером.
Мэдди: Кажется, я заблудилась.
Проходит несколько минут, ответа нет. Наверное, они уже убрали телефоны перед подготовкой к заплыву. Я собираюсь просто зайти внутрь и занять место, но телефон внезапно вибрирует.
Адам: Не может быть.
Адам: ДА НУ НАХЕР!!!!!!!
Картер: Уже иду.
Я едва успеваю нахмуриться, собираясь отчитать Адама за нецензурщину, как металлическая дверь с грохотом распахивается, и в проходе появляются две сияющие физиономии Перри.
— Мэдди!
Адам бросается ко мне и заключает в медвежьи объятия. Картер следует за ним в более спокойном темпе, но его взгляд скользит с брата на меня, потом он закатывает глаза, и мы понимающе переглядываемся.
Адам ставит меня на землю, оглядывает с головы до ног.