Я никогда не звонила Сесилии, потому что ей никогда не было до меня дела. Я всегда звонила Джошу. Или справлялась сама. Похоже, теперь у меня остался только второй вариант.
Дом наклоняет голову, с хрустом разминая шею.
— Мама с папой поддержат любое его решение. Но они всегда придерживались подхода, что мы должны сами разбираться в своих проблемах. Особенно теперь, когда близнецы уже взрослые. — Он морщится. — В теории это может звучать как хорошая родительская тактика. Дать детям шанс попробовать, ошибиться, научиться и отвечать за свои поступки.
— Ты не согласен?
Дом чешет затылок.
— В какой-то степени. Но иногда мне не хватало совета. От кого-то, кто прожил жизнь чуть дольше меня. От кого-то, кому я доверял.
— И ты пытаешься быть этим человеком для Адама и Картера?
— Когда они позволяют.
Не в первый раз я думаю об их семейной динамике. Родители Перри всегда были жизнерадостными, лёгкими на подъём, всегда готовы поддержать и подбодрить. Они были добрыми и любящими.
Но мистер Перри проводил огромное количество времени в больнице, а благотворительная организация Эмилии отнимала куда больше сорока часов в неделю. Дом был тем, кто нёс ответственность за младших, беря на себя роль родителя.
— Они на тебя равняются, — говорю я.
Дом фыркает с тихим смешком.
— Может быть. Это не значит, что они меня слушаются.
— Конечно, слушаются. — Я продолжаю, даже когда он бросает на меня скептический взгляд. — Ладно, может, не на сто процентов. Но тебя они слушают больше, чем кого-либо ещё.
— Не больше, чем тебя.
Я открываю рот, собираясь возразить, но вместо этого вырывается лишь:
— Что?
Дом не отрывает взгляда от заснеженной дороги.
— Ты для них авторитет. Ты — укротитель близнецов Перри. — Его губы трогает лёгкая ухмылка, но тут же исчезает, когда пальцы сильнее сжимают руль. — Случившееся тогда… У меня не было шанса тебя поблагодарить. За всё, что ты для нас сделала. Тем летом.
То лето.
Лето после моего первого года в колледже, когда я впервые за месяцы увидела Дома. Он всегда был ответственным, но в те первые дни казалось, что он вот-вот взорвётся от подавленного беспокойства.
Авария его матери почти уничтожила его.
Я всегда думала об этом как о лете, когда Дом от меня отказался. Но это было и лето, когда чей-то запрещённый левый поворот врезался в бок Приус миссис Перри, отправив её в больницу. Ту самую, где работал её муж.
Каково это было для Натаниэля — узнать, что его жена внизу, в отделении неотложной помощи, изломанная, избитая, истекающая кровью?
Я никогда не говорила об этом с его отцом — мы не были настолько близки. Но знаю, что он, возможно, впервые в жизни взял отпуск. Эмилия неделями оставалась прикованной к постели, нуждаясь в помощи во всём. Потом — реабилитация. Дом должен был начать стажировку на полный день, но Джош говорил, что мистер Перри хотел, чтобы он отказался от неё и заботился о братьях, пока он сам снова выйдет на работу.
Да, я помогала, но, если честно, это было эгоистично. Я хотела сбежать от бабушки и проводить больше времени с Перри. Хотела, насколько возможно, притворяться, что их семья — моя.
— Всё лето я провела у бассейна, — пожимаю плечами. — Никаких мучений.
— Просто твое присутствие облегчало всё, — говорит он, постукивая пальцами по рулю в каком-то случайном ритме. — Адам был по уши влюблён в тебя.
Я фыркаю.
— Тебе нравилось, что твой младший брат на меня пускал слюни? На похоронах ты не выглядел таким довольным.
Дом смотрит вперёд, но я замечаю, как уголок его губ едва заметно дёргается, будто он сдерживает улыбку.
— Знаешь… — начинаю я задумчиво. — Может, мне стоило отправиться в это путешествие с Адамом. Раз уж я так повлияла на его жизнь.
— Не выйдет, — бурчит Дом без особого убеждения. Он протягивает руку и накрывает мою ладонь своей, сплетая наши пальцы.
Я застываю, переваривая это неожиданно непринуждённое прикосновение.
Друзья так делают? Держатся за руки?
Даже если да, вряд ли тепло его ладони должно вызывать у меня такой странный, тянущий трепет.
Но мне удаётся дышать ровно. Без запинок и резких вдохов, которые могли бы его насторожить.
Он и на экскурсии к светлячкам пытался взять меня за руку. Может, у Дома просто привычка хвататься за вещи.
— Вернёмся к теме, почему, по-твоему, влюблённость Адама была полезной, — продолжаю я, откладывая размышления о дружеских прикосновениях на потом.