— Мэдди…
— Хватит повторять моё имя! — резко оборачиваюсь, сверлю его взглядом. — В этой комнате только я! С кем ещё ты мог бы говорить? Просто скажи, что хочешь.
Этот ублюдок осмеливается мне улыбнуться. А затем кладёт ладонь мне на затылок — мягко, но уверенно, притягивая моё лицо к себе. Останавливается, когда между нами остаётся лишь дыхание.
— Если я скажу, что хочу тебя трахнуть, — его губы почти касаются моих, — могу ли я тебя и поцеловать?
Ох.
Пульс бешено колотится, и Дом наверняка это чувствует — его рука почти полностью охватывает мою шею в странном сочетании обладания, эротики и чего-то неуловимо успокаивающего.
— Ну, если ты так настаиваешь на определённом порядке… — мой голос звучит насмешливо, но выходит хриплым. — Хотя учти, мы можем слегка перетасовать традиционную последовательность событий.
— Мэдди Сандерсон, — рычит он моё имя, и я вздрагиваю. — Как ты смеешь предлагать мне нарушить порядок? Я же могу дать сбой.
Я смеюсь.
И в этот момент Дом целует меня.
Целует.
Наконец-то.
Как и следовало ожидать, он полностью контролирует процесс. Его губы жадно захватывают мои, большой палец прижимается к подбородку, направляя мою голову под нужным углом. Губа, которую он когда-то назвал «надутой», подвергается основательной порке языком и лёгкому наказанию прикусыванием.
Но главное — он не душит меня своими поцелуями. Сколько раз мне приходилось прерывать поцелуи с кем-то, потому что не хватало воздуха? С Домом этого не случается. Он накрывает мои губы, а потом позволяет мне вдохнуть, в этот момент изучая мои щеки, линию подбородка, чувствительную точку под ухом. А затем снова возвращается к моим губам, снова захватывает меня полностью, прежде чем вновь отпустить, дать глоток воздуха.
Дом настолько искусен в одном только поцелуе, что между моих ног становится влажно. Я сжимаю бёдра, чтобы усилить ощущение.
И каким-то образом он это понимает.
Тяжёлая рука опускается на моё бедро, а затем скользит между ног. Дом сжимает меня поверх леггинсов, пока его губы продолжают изучать и требовать. Его прикосновение — это ощутимое, всёобъемлющее давление, под которое я подстраиваюсь, двигаюсь в такт. Я даже хватаюсь за его предплечье, обхватываю мощные мышцы ладонями и трусь о него, как будто он шест для стриптиза.
— Чёрт, — стонет Дом в мой приоткрытый рот. — Ты насквозь мокрая. Я это чувствую.
Его рука сильнее прижимается ко мне, язык скользит вдоль моего.
— Хочу почувствовать больше.
Когда его ладонь покидает моё тело, я издаю жалобный звук. Но через секунду его пальцы уже пробираются под пояс моих леггинсов, скользят сквозь мягкие завитки и находят мои горячие, чувствительные складки.
Сначала это восхитительно.
Всё, чего я могла бы хотеть.
Его сильные пальцы приближаются к месту, где ноет от желания, обещая мне удовольствие, которое может дать только он.
Но потом что-то в этом моменте становится слишком знакомым.
Внезапно я снова оказываюсь на качелях на веранде Перри. Дом медленно целует меня, его рука касается меня там, где до этого была только моя собственная. В тот летний вечер его прикосновения перевернули мой мир. Он гладил и исследовал меня, пока я не рассыпалась в его руках.
А потом, когда я дрожала в его объятиях, он прижал меня к себе, поцеловал в шею и прошептал, что я была хорошей.
А на следующий день выбрал другую.
Я резко возвращаюсь в настоящее, отталкиваю его руку, отрываю губы от его губ и срываюсь с кровати.
Дистанция. Мне нужно пространство.
Но когда я встаю, глядя на его припухшие от поцелуев губы, на раскрасневшиеся щеки, на голод в его глазах, это ничуть не уменьшает мою жажду к нему. И не избавляет от страха перед тем, что он может сделать со мной, если я снова позволю себе в него поверить.
— Мэдди?
— Я не могу. — Слова срываются прежде, чем я успеваю их обдумать.
Дом замирает.
Его лицо закрывается, все эмоции, что он только что показывал, стремительно скрываются за привычной непроницаемой маской.
Внутри у меня всё сжимается, сожаление царапает изнутри острыми когтями.
— Тебе не нужно, — говорит он. — Тебе не нужно делать ничего, чего ты не хочешь.
— Я знаю, — огрызаюсь я, злясь одновременно и на него, и на себя. Только что всё шло так хорошо. — И я всё ещё хочу… Просто… можешь не лезть ко мне руками?
Дом приостанавливает свой эмоциональный уход, наклоняет голову, изучая меня.
— Тебе это не нравится?