— Эй, Джош, — шепчу я, кончиком пальца постукивая по конвертам, будто пытаюсь привлечь внимание брата.
— Ты решила меня ограбить?
Я вздрагиваю и оглядываюсь. Дом стоит, прислонившись плечом к дверному косяку, и ухмыляется, наблюдая, как я копаюсь в его сейфе.
— А то. — Я захлопываю дверцу, дожидаюсь, пока снова раздастся щелчок замка, и только потом разворачиваюсь к нему полностью. — Но хороший вор всегда сначала соблазняет свою жертву.
Я потягиваю пояс халата, пока он не ослабляется, открывая меня, а затем раздвигаю ноги, приглашая его.
Глаза Дома опускаются, пробегая по моему обнажённому телу. Его веки чуть прикрываются.
— Ты хороша, — медленно тянет он.
Он делает шаг вперёд, и теперь уже я чувствую себя жертвой. В одно плавное движение Дом поднимает меня с пола и бросает на край кровати. Спустя секунду его лицо оказывается между моих бёдер, и я концентрируюсь на ровном дыхании, пока мои пальцы запутываются в его тёмных, шелковистых волосах.
Мы проводим ночь, заново изучая тела друг друга, прерываясь только на доставку пиццы и когда Дом объявляет, что нам нужно поспать. Я притворяюсь, что собираюсь уйти в «сломанную» гостевую комнату, но только потому, что мне нравится, как он низко рычит и цепляет меня за бёдра, утягивая обратно в кровать.
Когда утром меня будит раздражающая мелодия его будильника, я чувствую, как ткань моей ночной футболки стянута. Понимаю почему, когда замечаю, что его рука сжата в кулак, не отпуская её даже во сне. Это одновременно бесит и трогает.
В душе Дом держит меня за бёдра, прижимая к влажной плитке. Я стараюсь дышать ровно, подстраиваясь под его медленные движения. Когда я первая срываюсь, он обещает последовать за мной, хваля, как хорошо я его принимаю.
Из-за нашего затянувшегося душа его расписание летит к чертям. Но он только улыбается и продолжает касаться меня, пока я не хлопаю его по рукам со смехом, пытаясь надеть платье без его вмешательства.
Я выбрала простое летнее платье, струящуюся зелёную ткань с оранжевыми цветами. Но Дом, похоже, очарован завязками на плечах, проводя по ним пальцами, пока я пытаюсь заплести волосы в венок из кос.
Конечно, сам он выглядит так, будто мог бы рекламировать какой-нибудь секретный кедровый одеколон. Его серые брюки сидят на нём неприлично хорошо, а короткий белый рубашка подчеркивает лёгкий загар.
Всё утро мы флиртуем и подшучиваем друг над другом, собираясь вместе.
Но настроение меняется, когда в машине, по дороге к кампусу, я задаю очевидный вопрос.
— Что мы скажем твоей семье?
Пальцы Дома сжимают мою ладонь, которую он снова взял в плен.
— А что ты хочешь им сказать? — Он не отрывает взгляда от дороги.
Я разглаживаю юбку на коленях.
— Я не в восторге от идеи объяснять всей семье Перри концепцию «приятелей по постели».
Дом молчит, но сейчас он как раз перестраивается в плотном потоке, так что я не виню его за сосредоточенность.
Я прочищаю горло и озвучиваю то, что придумала ещё в самолёте.
— Скажем, что мы друзья. Дружелюбны. Что научились ладить во время путешествий. И что ты предложил мне свою «сломавшуюся» гостевую, когда я сказала, что хочу приехать на выпускной.
Я бросаю на него игривую улыбку, но он остаётся непроницаемым.
— Если тебе так будет комфортнее, — говорит он, когда мы съезжаем на нужный съезд.
Я киваю.
— Так будет меньше вопросов и странных взглядов.
Меньше удивлённых «почему Дом выбрал её?» Меньше сравнений с той девушкой, с которой он приезжал на выпускной близнецов в школе.
Я провела достаточно лет, терзая себя, сравнивая с идеальной Розалин. Не хочу видеть это в глазах окружающих. Не хочу снова чувствовать себя недостаточно хорошей.
Отворачиваюсь к окну, игнорируя неприятную тяжесть в животе.
Дом не отпускает мою руку, пока мы не паркуемся в гараже. Но не пытается снова взять её, когда мы идём к стадиону. Да и не должен.
Друзья не ходят, держась за руки.
Когда мы встречаем родителей Дома, они радостно заключают меня в объятия, благодарят, что я приехала. Я пожимаю плечами, чувствуя себя виноватой.
— Жалею, что пропустила их школьный выпускной.
Тот самый, на котором был Джош.
Телефон вибрирует в кармане. Быстрый взгляд на экран — Памела. Я игнорирую вызов. Но через секунду телефон начинает звонить снова.
Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт.
Я говорила ей про эту поездку. Но сказала, что буду доступна, если понадобится.
Почему? Почему я не сказала просто, что буду недоступна два дня?