— Я уже две недели пользуюсь беговой дорожкой. Но на этот раз это будет поход в горы. А это значит — вверх. — В моём голосе звучит неуверенность. — А дорожка наклоняется только до определённого угла.
Через три недели мы с Домом отправляемся в Айдахо. Он, как человек, который всегда готов ко всему, заранее изучил координаты.
Джош отправляет нас к Альпийскому озеру.
Этот маршрут — двенадцать километров с набором высоты больше трёхсот метров.
После моего жалкого зрелища в Южной Дакоте я твёрдо решила, что Дом больше не будет моим вьючным мулом.
Ну… даже если мне понравилось чувствовать его мускулистую спину, прижатую к моей груди.
Может, я стану достаточно сильной, чтобы пройти девяносто процентов пути, а потом он понесёт меня оставшиеся десять.
По-моему, это честно.
— Не форсируй, — Джереми смотрит на меня с беспокойством. — Дыши спокойно. Не захлебнись собственными лёгкими.
Я закатываю глаза и стараюсь не ненавидеть своего друга за его спортивную форму. Он бегает марафоны. Ради удовольствия.
По-моему, это какое-то извращение.
— Ты за этим следишь.
Я размахиваю ингалятором перед его носом, а потом ставлю его в подстаканник беговой дорожки рядом со степпером. Знаю, что Джереми собирается отправиться на свою очередную пробежку в какое-то непостижимое количество километров, пока я выясняю, сколько этажей смогу преодолеть.
Спустя полчаса я истекаю потом из каждой поры, проклиная каждый клочок земли, который осмелился приподняться над уровнем моря. Мои ноги подгибаются на последнем шаге. А Джереми продолжает бежать и смеяться над моими красочными ругательствами, как будто у него запасные лёгкие.
И что удивительно — я так и не воспользовалась ингалятором. Конечно, я делала частые паузы, когда начинала хрипеть, но каждый раз, выполняя дыхательные упражнения, которым меня научил специалист, я постепенно успокаивалась и снова возвращалась на этот адский тренажёр. Возможно, стоит поблагодарить за это ещё и высокогорную маску, которую я ношу по нескольку часов в день, чтобы укрепить дыхательные пути.
Эта штука плотно облегает нос и рот, ограничивая поступление воздуха и заставляя меня выглядеть, как Бейн из Тёмного рыцаря. Обычно я надеваю её, когда отвечаю на раздражающие письма, представляя, что уничтожаю Готэм, а не отвечаю на один и тот же тупой вопрос в пятидесятый раз. На прошлой неделе я случайно оставила маску на лице во время Zoom-звонка с Памелой, и она завизжала.
Я извинилась. Но вообще-то ни капли не жалею — теперь мне легче дышать.
Но сегодня я дошла до предела.
Я думаю, Дом был бы горд. Я бы даже отправила ему селфи с этим маленьким достижением, если бы не чувствовала себя болотным монстром, вылезшим из лужи пота. Да и Джереми наверняка поинтересовался бы, кому я пишу.
Я до сих пор не сказала ему и Туле, с кем путешествую.
Сначала я просто не хотела признавать само существование Дома. Если бы они узнали, что я езжу с лучшим другом Джоша, они спрашивали бы о нём после каждой поездки. Было проще отвлекать их сувенирами и рассказами о местах, которые я посетила.
Потом, когда я осознала, как сильно Дом всё ещё на меня влияет, мне не хотелось обсуждать его с друзьями, потому что пришлось бы рассказать всю историю. А в своей сути эта история — просто глупая девятнадцатилетняя девчонка, влюбившаяся в неподходящего парня.
Они бы посочувствовали. Но в итоге сказали бы, что мне пора оставить его в прошлом.
Я и сама это знала.
Или, может, они бы сказали, что у меня есть полное право злиться.
А это тоже плохо. Потому что тогда пришлось бы признать, что Дом действительно поступил ужасно.
Я не хотела, чтобы мне говорили, что мои чувства неправильны.
Но я также не хотела, чтобы мне говорили, что они правильные.
Я просто… не хотела думать о нём.
Но теперь… Теперь я не знаю, как говорить о Доме, после того как столько времени скрывала его.
Как сказать своим потрясающим друзьям, что я врала им с того самого дня, когда умер мой брат?
Решение в стиле Мэдди: никак.
Просто великолепная эмоциональная зрелость.
Но как бы ни пылало между мной и Домом сейчас, я знаю, что это закончится, когда сгорит топливо нашей общей миссии.
Мы поможем друг другу завершить эти последние поездки. А потом, после Аляски, оставим позади не только смерть моего брата, но и друг друга.
Я буду изредка писать Дому, чтобы проверить, как он, потому что именно так поступил бы Джош.
И всё будет хорошо. Просто прекрасно. Я абсолютно в порядке.