На лицах солдат застыла озадаченность, они никогда не предполагали, что из самой жуткой характеристики вируса можно извлечь пользу. Они не смогут выйти на поверхность, но я смогу. Я смогу находить ресурсы для их пропитания и, черт бы тебя побрал Маргинал, действительно превращусь в стражника музейных экспонатов человеческого прошлого.
— Но нам нужна ваша помощь, — снова обратилась я, — нам необходимо собирать сырье для непрерывного производства сыворотки. Как уже сказал Кейн, у нее временный эффект, и те, кто превратился в человека обратно, до конца своих жизней будут сидеть на дозах.
— То есть если ты не будешь колоться, ты превратишься в монстра? — спросил Вольт.
Я кивнула.
— Чушь какая-то! — возникнул Фунчоза.
И вместе с ним всколыхнулись и остальные солдаты, словно ждали, кто наконец выскажет их мысли.
— Я что должен жопу рвать ради того, чтобы ты и тебеподобные оставались людьми? С хера ли?!
— Потому что это ваш шанс выжить! — заступился Томас.
— Я и без вас прекрасно выживал!
— Напомни где? Ах да! В подземной базе, от которой ничего не осталось! — ответил Малик.
— Падальщики всю Желяву снабжали ресурсами, а это пятнадцать тысяч человек! Выживем и без вашего распрекрасного дворца!
— И как долго мы еще будем заниматься сбором ресурсов для кормежки жителей? — Лосяш первым из Падальщиков встал на мою сторону.
— Эй! Очнись! Ты — Падальщик! Будешь до конца жизни собирать металлолом!
— А что если они правы, Фунчоза? Может, это и есть решение, которое мы всю жизнь искали? — Ляжка поддержала сержанта и нас вместе с ним.
— Я не вижу решения. Я вижу лишь амбиции размером с мой слоновий член. Как ты представляешь, сколько надо готовить этой сыворотки для сотни людей? А для тысячи? Это, конечно, шикарный план — разом превратить всех зараженных обратно в людей. А дальше что? Миллионы людей держать на наркотике? — упирался Фунчоза.
— Это все будет происходить постепенно. Нам бы начать с нескольких особей!
— Бред.
— Все слишком сложно.
— Я не против заразиться, если это позволит мне выбраться наверх, — произнес кто-то в толпе.
— Ты сдурел?
— Совсем псих что ли?
— А чем это плохо? То ли я буду в подвале от сырости дохнуть, гордо нося звание «человек», то ли буду как вот эти чуваки, которые колются какой-то шнягой и гуляют под солнцем.
Спор между солдатами набирал обороты, мы рисковали тем, что скоро они пойдут друг на друга с кулаками. Я отчаянно нуждалась в сплочении Падальщиков, чтобы справиться со всем этим дерьмом. И единственным, кто составлял мне ощутимую оппозицию был Фунчоза. Мне нужно затянуть его на свою сторону.
— Это уже мой выбор, кем я хочу стать!
— Не только твой! Мы с тобой рядом живем! Кончится сыворотка, озвереешь и всех нас в фарш порубишь?
— Я вообще свалю отсюда!
— О да, очень благородно.
— Скорее трусливо!
— Да пошел ты!
Двое солдат сцепились в рукопашную, остальные тут же кинулись их разнимать. Но задиры заражали толпу своими идеями, и уже другие стали разминать кулаки. Мы смотрели на возрастающее недовольство, которое грозило вылиться в беспорядки на клочке пространства в пару десятков квадратных метров с тремястами людьми. Это будет месиво.
Пора было прекратить эту распрю.
— В жопу это все! Я не собираюсь корячиться там снаружи, чтобы вам суперменам сырье для энергетика поставлять! Хрена с два! — кричал Фунчоза на фоне беснующейся толпы.
— А что если я скажу тебе, что мы нашли твою мать? — я наконец использовала козырь, который уже давно хотела кинуть на стол.
Фунчоза тут же замер. Лицо осунулось, брови съехали на глаза, губы поджались. Он вдруг превратился в психа еще более опасного, чем обычно.
Солдаты стали затихать по мере осознания произнесенных мною слов.
— А ну-ка повтори, — произнес Фунчоза стальным голосом.
— Твоя мать. Мы нашли ее.
Солдаты стали переглядываться. О да. Это было их слабое место. До этого момента вся затея с сывороткой казалась призрачной и вообще нереализуемой. Но теперь они все задавались вопросом «Неужели это может сработать?». Потому что солдаты не хотят ничего так сильно, как вернуть своих родителей, родственников, друзей. И мой план предлагал им шанс.
— Не шути так, Тесс, — процедил Фунчоза сквозь зубы в напряженной тишине.
Даже Вьетнам нахмурилась, увидев реакцию Фунчозы — он был на грани срыва, я играла с разгорающимся факелом. Но ведь я понимала его, как и все остальные. Потому что мы все сироты, все теряли братьев и сестер, кто-то даже детей, и когда тебе говорят о том, что твою мать можно вернуть с того света, ты готов крушить и громить все вокруг, лишь бы схватить эту возможность и превратить ее в реальный факт. Это было наше всеобщее уязвимое место — возможность вернуть родных и близких.