В джипе был наведен порядок, банки из-под пива и обертки из-под жвачек выброшены. Она даже и не заметила, когда они исчезли. Харм был чисто выбрит, в белой футболке и выцветшей бейсбольной куртке.
Ния дотронулась до его руки.
– Не хотите отправиться на рыбалку?
– На рыбалку, – задумчиво сказал Харм. – Конечно, едем. Не возражаете, если на пару часов к нам присоединится Никки? У вас будет возможность понаблюдать связь отец-сын. Кто знает, когда-нибудь это поможет вам в предстоящих ролях или… – он не договорил.
Ния тихо рассмеялась. Невероятное предположение. Потом подумала: «А что он хотел этим сказать?»
Недалеко от Эспаньолы они обогнали небольшой пикапчик. Ния вспомнила и рассказала Харму все о той ночи, когда в нее стреляли.
– Все вписывается безупречно, – подытожил Харм. – Нимс – человек, которого убили. У него грузовик белого цвета. Мне нужно позвонить Куинтане. Он собирался сегодня подъехать на съемочную площадку. Мы никак не подумали о том, что Нимс мог только вести машину, а мужчина, стрелявший в вас, находился в кузове. Возможно, Куинтана обследовал кабину, но надо осмотреть и кузов.
Ния украдкой поглядывала на Харма, на его загорелую шею, на руки. Он, казалось, не замечал ее взглядов, сосредоточив свое внимание на дороге. Потом он протянул руку и вставил в магнитофон кассету. Теплые звуки саксофона мягко обволакивали Нию. У нее было много вопросов к нему, но она не знала, имеет ли на них право. Ей хотелось знать, почему он стал детективом, а не экономическим советником? Леонард сказал ей, что Боланд имеет степень Магистра Управления Экономики, которую он получил в Лос-Анджелесском университете. Куртка сбилась немного в сторону, Ния увидела тонкую кожаную перевязь кобуры, и сердце у нее застучало громко.
И все же таким он ей нравился больше. Она только раз видела его с Никки и очень обрадовалась, что у них будет столько времени вдали от всего. Они поднимутся в горы, покатаются на лошадях или просто побродят в ущелье.
Они подъехали к офису Харма в Санта-Фе. Харм поставил джип рядом с небольшим глинобитным зданием. На большом окне красовалась надпись: «Боланд и Компаньоны. Учет и Расследования».
Они вошли, решетчатая дверь со стуком захлопнулась за ними. Он перешагнул через кипу бумаг возле деревянного письменного стола и сел на скрипучий вращающийся стул. Стал прослушивать запись автоответчика. Ния была немного разочарована. Она поймала себя на мысли, что ей хотелось бы видеть не просто конторку, а настоящий комфортабельный офис, с мебелью в Евростиле и компьютером. У Харма не было даже секретарши. Но кабинет был очень аккуратным, с черными шкафчиками-регистраторами и информационной доской на задней стене. На доске были аккуратно наколоты карточки. Скромненько, без претензий. Звезд с неба не хватает. «Нет, скажи это, – подумала она. – Скажи себе, убеди себя: этот парень – ничто».
Она подошла к шкафчикам для систематического хранения документов. Над ними в рамочках на стене были развешаны удостоверения, свидетельства, патенты штата Нью-Мексико. Ну что ж, возможно, и не совсем ничто. Кстати, а какой кабинет был у Филипа Морлоу? Но подсознательно Ния ожидала все-таки большего. Вслед за этим пришла мысль: «Какое облегчение». Вот и хорошо. Может быть, именно потому он ей и нравится.
Харм быстро записывал послания в блокнот. Зазвучала запись звонка Сюзанны: «Вообще-то, я звоню, чтобы передать сообщение Нии. Я обнаружила, что у меня нет адреса, где вы остановились, а очень важно, чтобы сегодня я могла увидеть Нию. Я знаю о предлагаемых изменениях сценария и уже действую от ее имени. Вернусь с места съемок примерно в шесть часов и буду в гостинице до восьми. Пожалуйста, передайте, чтобы она позвонила мне. Спасибо».
Харм посмотрел на Нию, набирая номер.
– Понятно?
– Да, сэр.
Ния сидела на стуле напротив письменного стола. Она положила руки на колени, рассматривая дешевое обручальное кольцо. Рита, почему ты избавилась от него? Она представила, как Рита, в порыве – отчаяния? гнева? – стаскивает кольцо, прячет его на дне старой шкатулки для драгоценностей. Спустя много лет находит его там и решает от него избавиться. Рита в ломбарде на Ла-Чинега. Она пересчитывает деньги, которые протянул ей лысый мужчина, окруженный гитарами и телестереоаппаратурой; Да, бриллианты, возможно, настоящие, цирконы. А кольцо, вероятно, приносит хозяевам несчастья.
На столике позади Харма лежали несколько фотографий Никки, сделанные в разные годы. Типичные школьные фотки – улыбающиеся физиономии, на одной Никки без переднего зуба. Она слушала, как Харм рассказывает по телефону Куинтане то, что узнал от нее о грузовике и человеке в кузове.
– Значит, отпечатки пальцев снимали только в кабине? – спросил Харм. – А внутри грузовика не было остатков пороховой ныли? – Он заколебался, не отводя глаз от Нии. – Хорошо, дайте мне знать, когда выясните. Нет, ей дали свободный день, завтра ее не будет на съемочной площадке. Я буду с ней. Спасибо. Да, если обнаружу или узнаю еще что-то, обязательно позвоню.
Закончив разговор с полицейским, он набрал еще один номер и попросил к телефону Никки.
– Привет, дружище, как дела? Ты сможешь поехать на рыбалку и перекусить с нами? Спроси маму. – Потом он ожидал, обводя кончиком карандаша круги на промокательной бумаге. Странно, должно быть, договариваться о свидании с собственным сыном. Хотя, вообще-то, родители, живущие со своими детьми, об этом не задумываются. Ее родители, во всяком случае, насколько она помнит, не придавали этому большого значения.
– Договорились, – сказал Харм сыну. – Мы заедем за тобой через десять минут.