Переводчик огня щелкнул, переведя огонь с коротких на длинные очереди. Ведун вздохнул, унимая сердцебиение, и всадил сразу пол магазина туда, где предположительно располагалось тело противника. Он не видел летящих к цели пуль, но видел след, который они оставляли, рваное клочья пространство, чем-то напоминало следы от пуль в древнем фильме Матрица.
Тварь пошатнулась, удивленно глядя на человека, стоящего возле костра. Она не верила, что он ее видит и может причинить вред. Но боль говорила обратное. Силы оставляли охотника. Он и так ослаб от голода, а теперь…
Скиф понял, что попал, но не добил. Поэтому он быстро всадил остатки рожка туда, где по его мнению была голова с венчавшем ее рогом-мечом.
Тварь рухнула, как подкошенная, боль охватила ее. Хотелось бежать прочь от этого странного человека, но силы уже покидали великого охотника.
Скиф отшвырнул опустевший автомат и создал огромный огненный шар размером с детскую голову. Сгусток голубоватого пламени полетел в умирающего охотника.
Гром вздрогнул, он видел, как в рассеивающуюся тьму летит фаервол, а затем услышал крик, от которого у него кровь застыла и сердце на мгновение встало, потом, нехотя, слабо стукнуло и снова начало биться.
Ольха подскочила к оседающему на мраморный пол мужу. Сквозь стон он успел прошептать только одно слово: «Добить», — и потерял сознание. Последним усилием тварь ударила в него всей своей силой. Тонкий, словно копье, отросток тьмы пробил свет, ударив ведуна в грудь, погрузив его в пучину холода и отчаяния. Темнота. Сплошная темнота вокруг. Она была другой, не такой, как тьма за порогом, она была полна жизни.
— Человек, — раздался удивленный голос из этой темноты.
— Живой, — вторил другой.
— Теплый, — по какой-то причине Скифу показалось, что третий голос принадлежал женщине.
— Что ты забыл здесь? — снова спросил первый. — Зачем пришел сюда и тревожишь нас?
Скиф не знал, что ответить.
— Молчит, — разочаровано произнес второй.
— Кто вы? — с трудом спросил ведун. Язык не слушался, он был словно чужой.
— Пленники, — грустно произнес третий голос и Кир уверился на сто процентов, что это была женщина. Слишком мелодично он звучал.
— Чьи? — не понял Кир.
— Охотника. — отозвался второй, — и ты скоро станешь таким, как мы. Он высосет твою душу, и ты будешь гнать тьму, чтобы он мог жить.
— Он мертв, — тихо сказал Кир, — я слышал, как он кричал, когда я попал в него, я слышал, как он бился в агонии, охваченный пламенем.
— Мертв? Мертв! Мертв! — кричали десятки голосов вокруг.
— Охотник не может быть мертв, — возразил голос, который первым заговорил с ведуном. — Мы все еще пленники. А если бы тварь сдохла, то темнота бы ушла.
Именно в этот момент одинокий луч пронзил тьму. А потом все вокруг залило ярким золотым светом.
— Прощай, человек, — раздался женский голос в мозгу ведуна, — мы обязаны тебе.
А потом все стихло. Кир остался один.
Когда он открыл глаза, вокруг было светло, костер прогорел, он лежал на какой-то куче тряпья.
— Ты как? — спросила Ольха, сидящая рядом с ним. За эту ночь она сильно изменилась. Вокруг глаз легли темные круги, лицо осунулось, кожа побледнела. В глазах тревога.
— Нормально, — пытаясь приподняться на локтях, ответил Скиф. — Сколько времени?
— Примерно около одиннадцати, часы Хохла после ночного сумасшествия сдохли окончательно.
— Что интересного произошло?
— После того, как ты упал и потерял сознание, парни рискнули и пошли посмотреть, во что ты стрелял и кидался огненными шарами. Нашли только слегка изогнутый костяной меч, правда без рукояти. И больше ничего.
Кир кивнул, хотя должно было остаться больше. Но, как ведуну было известно, большие огненные шары способны были плавить метал и по логике вещей, наверное, смогли бы превратить в труху кости. А шарик Кир сделал не маленький.
— Эта тварь мертва? — спросила Ольха.
Скиф кивнул, хотя это отдалось небольшим головокружением.
— Эта да, но сколько еще таких бродит по Москве, я не знаю. Пора двигаться дальше, где парни?
— Они на Москве-реке. Еще с утра отправились на разведку, ищут возможность переправится.