в 1723 году по поводу какой-то Рижской богадельни, а именно по поводу расхода в несколько десятков ефимок. Это показывает, с какой археологией мы имели дело. Наиболее характерный случай с легальными титулами произошел по поводу истории с кабинетским доходом. Вы знаете, что кабинету бывшего государя принадлежала так называемая ясачная подать в Сибири, т.-е. сбор натурою, мехами с сибирских инородцев. Инородцы вымирали, вымирали звери. Эта подать натурою сокращалась. Кроме того, собирать ее было дорого, администрация поглощала почти ¾ дохода. Поэтому, кабинет перед созывом 1-й Думы задумал капитализировать ясачную подать. Он передал право ясачной подати в казну, а из казны потребовал зафиксировать известную определенную сумму. Таким образом, сам кабинет не брал с инородцев. Сбор переходил к чиновникам, а зато кабинет получал фиксированную сумму, которая не зависела ни от вымирания инородцев, ни от вымирания зверей. Вся сумма была выдана до созыва Думы. Оставался какой-то остаток не то по Киренскому, не то по Балаганскому уезду, Иркутской губернии, в пустяковой сумме – несколько тысяч рублей. Когда это попало в бюджетную комиссию и от нас потребовали пропуска законопроекта, то мы спросили, собственно почему ясачная подать, т.-е. доходность государства, принадлежат кабинету, почему этот публично-правового характера налог вдруг сделался частной собственностью государя? Нам сказали, что для этого есть легальный титул. Мы попросили его представить нам. Пришлось, боюсь вам сказать, три или четыре недели приставать, я каждое заседание к ним приставал, они не могли найти их, наконец, после долгих усиленных розысков отыскали указ Елизаветы Петровны,[*] данный ею какому-то сибирскому администратору по поводу ясака. Там написано: «Отписать той ясак на ны», и вот эта отметка Елизаветы Петровны явилась легальным титулом, по которому весь доход с ясака поступал в кабинет. Столь же интересна была история с легальным титулом по землям Алтайского округа, перешедшим к кабинету. Эта история возникла в бюджетной комиссии потому, что кабинет уступил под переселение, правда, за очень незначительную плату, кажется по 49 коп. с десятины, несколько тысяч десятин земли, и за это в виде аренды, по смете переселенческого ведомства, надлежало уплатить кабинету определенную сумму, а земли отводились для крестьянского переселения. Плата ничтожная, земли – огромное количество, и сумма, которая должна была быть оплачена в течение 50 лет, достигла десятков миллионов рублей. Нас интересовал вопрос, почему, собственно, эти земли принадлежат кабинету, откуда получилась собственность кабинета на Алтайский округ. Опять стали приставать к ним, очень долго приставали, требуя легального титула. Этот вопрос так и не разъяснился, потому что нам сообщили опять-таки копию какого-то указа Елизаветы Петровны, которая купила у Демидова на Алтае завод, медные и еще какие-то рудники и земли, вокруг лежащие. И вот земли, вокруг лежащие, оказались десятками тысяч десятин всего Алтайского округа. При чем самый указ в подлиннике не предъявлен. Сказали, что он хранится где-то в Барнауле, в каком-то управлении в малахитовой коробке. Мы его не видели. Я это рассказываю для того, чтобы показать, в каком направлении очень долгие годы шла работа Государственной Думы по бюджету, не по существу тех или других вопросов, а по поводу юридических споров, иногда по формальной стороне бюджета по легальным титулам. С таким ограниченным правом, весьма неясным, спорным, а иногда попросту и незакономерным, Дума дожила до войны, и здесь вскрылась главная проруха бюджетных прав. Я говорю о статье 18 сметных правил, соответствующей статье 117 основных законов, т.-е. установления особого порядка заведывания расходами военных сумм. Здесь мне придется остановиться несколько подробнее, так как это вас более касается. Собственно и до этого встречались случаи, когда в порядке верховного управления права Думы бывали ограниченными. Так, например, долг болгарский, точнее, долг турецкий был списан таким образом: Турцией уплачивался определенный ежегодный взнос, и он у нас показывался по доходам. После русско-турецкой войны некоторую часть возмещения за железные дороги, за уступку Румелии Болгарии Турция получала с Болгарии. Когда правительство захотело вступить с Болгарией в более дружеские отношения, оно сказало, что пусть Болгария платит России вместо того, чтобы платить Турции, а затем, когда такой перевод был сделан, просто Россия перестала взыскивать или просто, как выразился Коковцов, сделан был перевод на Гамбург. Статья выпала из бюджета. Это было около 17 милл. в год. Затем бывали военные расходы вследствие каких-то беспорядков в Персии. Там содержался особый отряд полковника Ляхова, который был потом генерал-губернатором в Батуме. Деньги на этот отряд считались проходящими по 18-й статье и не показывались у нас по бюджету, ибо это было что-то такое в роде военных расходов. Это мелочи сравнительно с тем, что наступило, и когда началась война, то оказалось, что все основные суммы военных расходов и все займы на покрытие военных расходов оказались вне пределов Государственной Думы. Так как я всегда занимался бюджетом, то мне пришлось произвести по этому поводу целое расследование для того, чтобы определить, кем и чем определяется характер военных расходов. Это исследование напечатано в журнале «Право» в №№ 2, 3 и 4 1916 г. Там Комиссия может найти очень подробное историческое изложение того, что случилось. А случилось следующее: еще в 1885 г. был издан закон, ограничивающий права тогдашнего государственного совета на вопросы расходов, касающихся войны и подготовления к войне по морскому ведомству. Потом в 1890 году были изданы правила, распространяющие это же и на военное министерство. И вот в этом законодательном акте 1885 г., касающемся морского министерства, было впервые установлено понятие о так называемом военном фонде. Правило 8-го марта 1906 г. и бюджетное правило в статье 18 делают ссылку на эти правила 1890 г., касающиеся военного ведомства. Но, когда я стал искать эти правила 1890 г., то очень долго не мог их найти в нашем собрании узаконений, и мне пришлось перейти к полному собранию. Там оказалось, что эти правила являются приложением к военно-полевому управлению. Тогда после русско-турецкой войны было пересмотрено положение о военно-полевом управлении армии, и, в качестве приложения к нему, в качестве правил для дежурного генерала при главнокомандующем, были установлены правила 1890 г. о том, как испрашивать кредит, как составлять перечень ведомостей, как их расходовать и т. д. Бюджетные правила 1906 года, приготовленные для законодательных учреждений, вставив в себя 18 статью, закрепили положение статьи 117 основных законов, правил, составленных в 1890 г. для дежурного генерала при главнокомандующем. Получилось совершенно невероятное, даже с точки зрения законодательной техники, положение. Эти правила установили понятие о военном фонде, понятие о том, что министр военный испрашивает суммы, а министр финансов их отпускает, при чем и министерство финансов и государственный контроль занимают по отношению к этим правилам весьма подчиненное положение. В руки военного и морского ведомств поступают суммы колоссальных размеров, никем фактически точно не контролируемые, не проверяемые, и это положение сохранилось и для законодательных учреждений. Но здесь случилось еще новое обстоятельство. Накануне войны, можно сказать, чуть ли не в день войны, 16 июля 1914 года, уже когда все видели и знали, что война начинается, в спешном порядке, в порядке верховного управления, – было утверждено, взамен старого, новое положение о полевом управлении армии. Но это положение о полевом управлении, хотя оно разрабатывалось перед этим несколько месяцев, не было все же как следует закончено, не было обсуждено другими ведомствами. Началась война, и, в спешном порядке, в порядке верховного управления, Сухомлинов подносит это положение на утверждение, и оно утверждается в первые дни войны, 16 июля 1914 года. Это полевое управление объявляется секретным, и его получают немногие главнокомандующие, командующие и некоторые другие. Массе людей военных оно остается неизвестным, а фактически армия начинает уже управляться по новому секретному положению. В течение нескольких недель происходит полная путаница. Спросите у военных, которые первое время не знали, что делать. Есть какое-то новое положение, про которое никто не знает, экземпляров которого ничтожное количество, и по которому должна вновь управляться армия. Издано оно было, несомненно, с нарушением основных законов, ибо старое полевое управление, если не касаться 96 статьи основных законов, содержало массу вопросов общего законодательства. Статья же 96, как вы знаете, говорит, что в порядке военных и морских расходов постановления, не касающиеся общих законов и не вызывающие новых расходов, представляются непосредственно, по принадлежности, верховной власти. Тут были как раз общие законы, касающиеся министерства финансов, контроля и других ведомств. Это положение о полевом управлении 1914 г. есть явное нарушение основных законов. А в нем, между тем, есть особое приложение, которое заменило собой сметное правило военного фонда 1890 г. и установило новые. И я и бывший государственный контролер Годнев, который с этим воп