Гармодий с Лакланом. Чума в Харндоне возникает редко. Сопровождает арьергард лично.
Принц Танкред. Резервная армия союзников движется на запад…
— Мы это приказывали? — Майкл поднял глаза.
— Нет, — ответил Габриэль. — У Гарета Монтроя есть собственные мысли, и он не любит меня.
Майкл снова опустил взгляд.
…движется на запад. Южный берег Кохоктона, помощь сэру Гэвину. Одайн контролируют тварей в лесу. Соблюдается должная осторожность…
— Черт. Он сошел с ума? Он должен помогать Мирам в Лиссен Карак.
— Одайн движутся, — сказал Габриэль. — Значит, они тоже считают, что врата откроются через шесть дней, — он мрачно засмеялся, — одайн ждет почти совершенно пустая земля. Возможно, последние три года войны были не зря.
— Будем надеяться, что Мирам сожжет их сегодня вечером, — заметил Майкл.
Бритва Анны дрогнула, и император поднял голову.
— Подумайте, как быстро отреагировал мятежник, — сказал он.
Морган Мортирмир резал яблоко на столе мастера Юлия, пугая его.
— Это был хаос, — сказал Морган. — Амальгама. Многоликая сущность из мужчин и женщин одайн, восставшая против воли. — Он поморщился. — Яблоко кто-нибудь будет?
— Ты о чем, Морган? — спросил Майкл. Он редко понимал молодого магистра, который пребывал так глубоко в своих мыслях, что говорил загадками.
— О, прошу прощения. Я имею в виду, что это сделал мятежник… умения, признаки и кое-какие возможности, которыми вряд ли будет обладать воля.
— А ты откуда знаешь?
— Я поглотил последнего мятежника, — злобно ухмыльнулся Морган, — я знаю его воспоминания.
Как обычно, ответ Моргана ничего не разъяснил.
— Ладно, — согласился Габриэль, — просто примем это.
Анна сбрила ему бакенбарды, что-то пробормотала и протянула ему горячее полотенце. Он сел и поблагодарил ее. Вошел цезарь Георгий Комнин, поклонился собравшимся, ему поклонились в ответ. Он налил себе чашку гипокраса и пролистал заметки Бланш и Сью о распределении припасов.
Майкл вернулся к донесениям и продолжил читать:
Сан-Батист. Жизель. Приняли репарацию от Митлы и отправили в арьергард. Нет новостей о саламандрах. В пути.
Сан-Коломбо. Элисон. Четыреста пятьдесят одна телега в целости и сохранности следует к цели. Авангард наверху. Три дня, если погода продержится. По саламандрам новостей нет.
— От Гэвина ничего? — спросил император.
— Сегодня ничего, милорд, — ответил Майкл.
— Всё, кроме записки от Изюминки, вчерашнее. Так что от Гэвина вестей нет два дня, а на броде через Кохоктон была серьезная заварушка, — проговорил Габриэль. — Пора предположить, что он проиграл. Плохо.
— Практически гарантированно это так, — согласился Майкл. — Скажи мне еще раз, почему мы отпустили Гармодия и Дезидерату на юг?
— Потому что мы не можем позволить себе потерять Харндон. И потому что на самом деле я не командую королевой Альбы.
— Тебе не кажется… забавным, что сьер дю Корс — более надежный союзник, чем королева Альбы?
— Нисколько, — ответил Габриэль. — Я дважды обыграл дю Корса, а Дезидерата все еще считает, что я ее подданный, а не наоборот. Я, например, женат на ее прачке. Нам повезло, что она вообще отвечает на наши сообщения. Слушай, Майкл. Она суверенная королева. Несмотря на это, она считает себя главой альянса. По многим причинам. Я не могу отдавать ей приказы, но она поступает правильно. Расслабься.
— Но если бы она и Гармодий были в Лиссен Карак…
— Нам бы лучше спалось? Ну да. Но нам всем надо думать о жизни после того, как врата откроются и закроются обратно. И есть еще вопрос, который никто не задал. Как долго врата останутся открытыми? Так или иначе, даже если мы победим, нам нужно будет есть, торговать, возделывать землю и вообще жить. Иначе зачем выигрывать? У Гармодия свои планы, и у Дезидераты тоже. И, если честно, и у Тома, и у Изюминки, и, возможно, у Калли, и Макгилли. Даже Бланш… — И тут дверь в спальню открылась.
Мастер Юлий поднялся. Ему пришлось прерваться с появлением бывшей прачки королевы Альбы. На бывшей прачке был лиловый шелковый киртл и того же цвета шерстяное верхнее платье, отделанное белкой.
— Мой господин, — сказала она.
Габриэль улыбнулся ей.
— Я хочу сказать о своей бывшей госпоже, что она верна нам. Она очень явно осознает, кто именно удержал ее на троне и спас от костра, и ничто, кроме смерти, не помешает ей участвовать в предстоящем бою. — Бланш поняла, что ее голос дрожит. В душе она оставалась верной служанкой королевы Альбы.