Пять часов тянулись долго – так всегда бывает, когда ждешь чего-то плохого. Дроны встали, рапортовав через чат, что они уперлись в сеть канализационных туннелей. Значит, нам пора активировать сигнал подъема у всех десяти человек в моей команде – десяти человек и двух дронов-стражей. Мы шли колонной. Шли сначала по грунтовому коридору, а потом и по округлому рукотворному творению строителей поколений С класса, созданному за долго до нашего рождения. Впереди и сзади колонны парили дроны, информируя бойцов и меня как командира об обстановке. Я шел пятым, пропустив вперед выносливых ребят в штурмовых костюмах. Сам же я предпочел свой костюм бортстрелка за одной только разницей – что шлем и дополнительные бронепластины с другими защитными механизмами я всё-таки надел. Некоторые неудобные вещи просто необходимы, как например дыхательные маски, без которых тут невозможно было бы дышать. Канализация со всего купола текла куда-то вниз по извилистым трубам и стокам. Город-купол почти не производил мусора, все шло в оборот – культура цивилизации Ра не захламляла миры, чего нельзя было сказать о рептилиях, устраивающих настоящую свалку везде, где появляются. Внезапно дрон подал сигнал о работающей турели, и наша колонна остановилась, чтобы провести анализ. Я начал протискиваться вперед сквозь занявших боевые позиции по стенам коридора штурмовиков. Турель действительно была, но была слепой, кто-то нарочито повредил её корректирующие сенсоры, и теперь она не выполняла своих охранных функций. Первый раз, когда недирективные наклонности некого мехТехника, о котором говорил Базиль, помогли войнам Ра. Дверь открылась нажатием на механическую кнопку – не пришлось подбирать коды доступа, не пришлось взламывать резаками, просто кнопка из пластмассового сплава отделяла нас от тюрьмы, где должны были содержаться самые лютые твари людского вида с наших планет. Дверной проем вел к небольшому холлу, целиком опутанному трубами и насосами. Технический этаж встретил нас мягким искусственным светом и капающей тишиной собирающегося конденсата. Все были предельно осторожны, но если бы не дроны, впереди идущий штурмовик мог и не заметить опасность. Противопехотная механическая мина, поставленная на «неразминирование», притаилась под якобы нелепо отодвинутым на уровне стоп ящиком технического отверстия. Такая дрянь может оторвать ногу легко армированному разведчику и, что самое плохое, подать шумовой сигнал тем, кто совсем не должен нас ждать. Боец С класса склонился над ловушкой, закинув лазерное ружье за спину, я видел, как активировались его щиты, и как ментальные показатели пошли вверх за счет впрыснутых в кровь фенилов. Как говорили у нас на флоте: «Сапер ошибается лишь дважды, первый – при выборе квалификации». Повод перевести дыхание, пока впередиидущий разбирается с миной, ведь нас ждет еще тридцать этажей вверх через камеры с заключенными, через пыточные, и не известно, что таит в себе старая тюрьма...
Шестнадцатый
Тусклый свет коридоров тюрьмы напоминал о том, что недавно этому месту доверяли содержать отморозь со всей солнечной системы, но сегодня волею или усмешкой судьбы все камеры были пустые. Мы продвигались наверх этаж за этажом медленно, долго, выверяя каждый свой шаг.
– Адепт младший лейтенант, – обратились ко мне в чате. – На минус двадцать пятом этаже камера с живым организмом внутри.
– Охраняется? – заинтересовался я.
– Судя по показателям сенсоров, нет. Турелей тоже нет, – отрапортовал в чате боец.
Чат стал доступен в армии сравнительно недавно, и пришел на замену вербальным переговорам. Сканеры снимали мимику солдата, который мышцами лица набирал текст. Особо умелые использовали всю поверхность лица и обменивались текстом быстрее и грамотней, чем если бы говорили голосом. Технология нашла свое применение в плотных атмосферах, где дыхательная трубка блокировала движения ротовой полости, попутно стискивая зубы, что помогало штурмовикам преодолевать внезапные встряски от включающихся в бою щитов.
– Колонна стоять, занять оборону! Замыкающий дрон, за мной, – и я не спеша направился к камере.
Обычно в подразделениях есть впередиидущие легкие разведчики, но в нашем случае их нет, и пришлось проверять самому. Я держал лучевое ружье наготове, крадучись идя к камере с живым объектом. Мой костюм фиксировал звуковые волны, то, что находилось далеко впереди, пело.
– День прошел – ушла еда, два прошло – и крыс не стало, три – вода, четыре мало, организм, топи же сало! – это было похоже на жреческое пение, только не всегда попадающее в такт. – Кетоны, кетоны, мозг бери кетоны!
– Долго ты тут сидишь? – обратился я к худющему косматому узнику, поющему сидя в позе со скрещенными ногами.
– Оу! – заметил меня человек в желтой обвисшей тюремной робе с нагрудным номером 234/549816. – Нельзя же так подкрадываться, ваше высокородие (термин, которым D класс и люди С класса из трущоб называют людей В и А).
– С чего ты взял, что я высокородный? – я опустил лазер так, чтобы он повис на плече.
– Ну а кому тут еще быть. Козлопоклонники освободили всех и ушли, а у тебя и звезда на груди, и оружие офицерское. Спорю, что именное, – узник кивнул впалыми глазами на облегченный бластер Лара, который я получил взамен утерянного в одно из его посещений меня в реабилитационной капсуле.
– Я Кай-Клавий Гиллиус, Флот Фаэтона, В класс, – по привычке представился я.
– Заключенный 549816, но друзья зовут меня Шестнадцатым, – Шестнапдцатый говорил со мной не меняя позы, видимо, дело привычки сидеть без движения.
– Ты по какой статье тут и почему не ушел с еретиками?
– По 451. Я бывший жрец В класса, ныне Шестнадцатый, – узник улыбнулся, не понятно правда чему, статья «Ересь» – серьезное обвинение. – А не ушел я потому, что какая разница кому молиться: семилучевому солнцу или козлу на коврике? Они мне и говорят: «Ну раз не видишь разницы, сиди дальше по закону семилучевого солнца». Я парень послушный, вот и сижу. Кроме того, если я хорошо понимаю ситуацию, то скоро эти камеры снова наполнятся всеми теми, кто отсюда ушел. Только меньше их будет в разы. Вот и Флот Фаэтона уже тут, а жить в ожидании смерти там я не хочу. Меня уже неделю никто не посещал. Кстати, у тебя случайно нет питательных кубов?
– В общем так, Шестнадцатый, амнистия у тебя. В классе, конечно, я тебя не подниму, но и в камере не оставлю. Дрон вскрой замок камеры!
Пока умная машина разбиралась с замком, я нащупал в вещмешке пару питательных кубов. Надо бы переформировать рюкзак, а то вдруг придется опять по Земным лесам бродить.
– А что ты там говорил про козлопоклонников? – спросил я, протягивая Шестнадцатому питательные кубы.
Нужно немного веры
– Ну кормовые козлы. Это же только на Земле и Марсе класс C и D используют в качестве пищи фермерские изделия. Сами Фаэтоняне А и В класса мяса убиенных животных и фруктов генномодифицированных не едят. Это же для того, чтобы сократить жизнь людей на периферии? – тараторил Шестнадцатый.
– Я, по ходу, понимаю, за что тебе 451-ю впаяли. Ты только скажи, и тебя как Еретика оставим гнить тут дальше, как раз, чтобы твоя песня успела дописаться, – выпалил я.
Такие темы нельзя поднимать и нельзя даже намекать на них.
– Понял, замолкаю! – буркнул бывший жрец и снова продолжил. – Ну так вот, эти из армии «свободы и труда» обезглавили верховного жреца купола 234, посадили его в медитативную позу и пришили ему голову кормового козла, мол, «мы погибаем тут на закланье, как кормовое стадо, но душой мы равны перед несущем свет».
– Что за чушь? – удивился я.
– Да в том-то и дело, что чушь. А если нарисовать голову козла и провести от крайних её точек линии, то получается что-то типа перевернутой пятиконечной звезды, наподобие той, что у вас на броне, только наоборот. Нагрудные кулоны они с этой перевернутой пятиконечной звездой носят. Я им и говорю, мол, вы бога Ра решили забыть, а зачем тогда новое божество себе заводите? У них и инквизиция своя есть, и жречество. Вроде бы классы сами отменили, а опять какое-то раздвоение наводят. Гримасничество все это, – Шестнадцатый бормотал себе под нос, повесив голову.