Хан стянул мои трусы под колени и уже через секунду заполнил меня пальцем. Очень больно, очень быстро. От неожиданности и резкого дискомфорта из глаз брызнули слезы.
— Целка!
Прозвучало как-то разочарованно…но в то же время с голодным похотливым придыханием. Толстый холодный палец растянул сухую плоть, и теперь там жгло и щипало.
— Пожалууйстааа! — меня трясло в истерике, и я царапала ногтями по простыням, содрогаясь всем телом. — Пожалуйста…!
Вытащил палец, и я услышала звук расстегиваемой ширинки. Меня захлестнуло паникой, и, почувствовав свободу, я быстро поползла к другой стороне кровати. Меня схватили за лодыжку, подтянул к себе, разворачивая на спину.
— Я не могу так….не надо…должно быть не так….должно быть обоим хорошо. Я вас не знаю….совсем. Я бы, может, и захотела, но не так.
Замер на какое-то время, продолжая смотреть мне в глаза. Он очень тяжело дышал, и я видела, как быстро раздуваются его ноздри и двигаются желваки на выступающих скулах под жесткой неухоженной щетиной. Схватил меня за шею и пригвоздил к постели, другой рукой дернул корсаж платья. Я перехватила разорванные края ткани, но он насильно развел мои руки в стороны и ошалевшим взглядом уставился на мою грудь. Задышал быстрее, лицо исказилось, как от нечеловеческой боли, и он раздвинул мне ноги коленом.
— Не надо…если вы это сделаете, я умру…я просто умру.
Вцепилась в жесткие каменные плечи, пытаясь оттолкнуть. Это все равно что пытаться сдвинуть скалу.
— Не умрешь. Не будешь дергаться — не порву.
Подхватил ногу под колено, разводя в сторону, придавливая к кровати.
— Я себя убью! — выкрикнула с рыданием.
Взгляд перестал быть затуманенным адской похотью и застыл на моем лице.
— Я… я сама…я захочу сама, пожалуйста!
Упираясь руками ему в грудь и чувствуя, как бешено и дико колотится его сердце…
***
— За тобой никто не следил?
— Нет. Сейчас все заняты предстоящим пиршеством по случаю дня рождения его младшего ублюдка.
— И?
— Все по плану. Он клюнул. Забрал ее в тот недостроенный сарай, как я и думала.
Высокий, крупный мужчина с тонкой бородкой и длинными черными волосами сел в кресло и поднес ко рту пиалу, отхлебнул чай с молоком. Его масляно-голубые глаза, так не вписывающиеся в азиатский разрез, сверкнули.
— И?
— Она его боится и ненавидит, как мы и рассчитывали. Зази поработал на славу. Я знала, что он лучший в своем деле.
Мужчина взял руками жирный рис с кусками мяса и отправил в рот. Масло потекло по его усам, и один из стоящих рядом слуг промокнул их салфеткой. Его за это отшвырнули в сторону.
— Я вложил в это дело целое состояние, я рисковал и, если хотя бы что-то обломается, я лично раздавлю твою голову, как орех.
Женщина усмехнулась полными сочными губами и приблизилась к столу. Она боялась и одновременно с этим восхищалась этим жутким человеком. Единственным, кто в своей жестокости мог переплюнуть ее племянника и отца. Тварей, которые ее предали и вышвырнули, как последнюю шавку.
— Я должна была вернуться в этот дом. Он принадлежит мне. Отец выжил из ума и во всем потакает своему любимому внуку, приютил эту русскую тварь и нянчится с ее детьми. Я хочу, чтобы их жизнь превратилась в ад, хочу, что бы они все сошли с ума от боли и от горя. И….я хочу, что бы это сделала ОНА. Не в этом ли высший смысл мести? Но на все нужно время.
— А если он ее вышвырнет? Если ты сделала пустую ставку, и Хан, убедившись, что это не его жена, попользует ее и свернет ей шею?
— Не свернет!
Цэцэг села на стул напротив и положила пухлые ладони на край стола. На пальцах-обрубках сверкнули фамильные перстни Дугур-Намаевых. Это единственное, что отец не посмел отнять. Перстни, подаренные старшей дочери матерью.
— Он никогда не будет уверен в этом до самого конца. Это будет сводить его с ума. Отталкивать и притягивать. Я хорошо изучила своего племянника. Ведь можно стереть родинки, восстановить девственность, но куда деть манеру речи, жесты, привычки. Он будет сомневаться всегда…мучить ее, себя и дуреть. Они все увязнут в этом сюре.
Ее глаза фанатично засверкали, и она сжала руки в кулаки. Этот план был выношен и выпестован ею в изгнании. Она обдумывала каждый пазлик, каждую молекулу этого пазлика. Она нашла таких людей, которые высчитали и выверили для нее все.
— Мне плевать на твою месть, Цэцэг. Я не затем тебя кормил и давал тебе деньги. Мне нужны шахты, нужны прииски. Я хочу свергнуть империю Дугур-Намаевых. А ты получишь за это прекрасные отступные, которых хватит даже твоим правнукам. Я хочу, чтобы эта перекроенная кукла, которую лепили лучшие доктора и психиатры, сделала свое дело!