Иногда, очень редко, ушедшие в неизвестность приносили нечто древнее, оказавшееся полезным. Навершие копья, передаваемого от вождя к вождю в племени Ка-кш-ака, было давным-давно принесено оттуда. Говорили даже, что герой спускался в подземелья, уводящие в глубины тайно могущественного. И там, в каменной стене, покрытой вырезанными изображениями, взгляд на которые кружил голову и сжимал сердце, — торчало это нечто, на треть вонзённое в камень. Поражённый камень стал мягким, как глина. И вынуто было это из камня, и принесено в племя. Чем оно, это неизвестное, было в древности, не могли сказать даже самые могущественные шаманы. Но наконечник копья получился отменный. Любой щит воинов любого племени пробивал он. Любую, самую толстую шкуру самого страшного хищника пробивал он. И в дождливые ночи испускал он слабый, призрачный, чарующий души свет. Вселявший в сердца видевших его трепет пред тайным.
Символом власти вождя стало копьё с этим наконечником. Но шаманы предупредили, что опасно часто поить кровью принесённое из прошлого. Потому что тогда может проснуться ото сна оно…
Иногда ушедшие не возвращались. Только ночью слышался, далеко-далеко, дикий крик, исполненный такой боли и такого ужаса, каких нет больше на этой земле. И снился сон всем, и мужчинам, и женщинам, и детям. Во всех племенах снился сон тот. Всем снился. Сон о том, что в таком-то племени был такой-то. И ушёл он в тот город, и не вернётся больше никогда. Потому что на краткий миг проснулось спящее. Или вернулись ушедшие. Или выглянули из-под земли убежавшие под землю.
И ходили шаманы в то племя. И, вернувшись, подтверждали они. Да, был такой. Да, ушёл. Да, не вернулся…
Шаманы безбоязненно ходили по джунглям. От злых духов их защищало умение. А из людей никто не поднимет руку на шамана, даже на главного шамана вражеского племени никто не поднимет руки. Потому что шаманы служат богам. А боги не прощают обид.
Да и зачем желать зла шаманам? Людям племён приказывают вожди племён. А шаманы — они особенные. Шаманы, это — шаманы…
Ка-кш-ак — не дурак.
Ночь — время злых духов. Ночью просыпается то, что спит днём. Поэтому в забытый город надо ходить днём. Он как раз так и задумал, чтобы побродить по спящим развалинам днём. Днём шумно. Кричат птицы. Верещат обезьяны. По земле всякое бегает, ползает и ходит. Ну и он пройдёт — под шумок.
Надо только найти это секретное место.
Нет, не зря он давал такие богатые дары шаману! Шаман — это тоже люди. Даже если слушает богов — тоже люди. А люди любят, когда им дарят дары. Когда дарят дары, можно сидеть спокойно и кушать. Это хорошо.
Поэтому Ка-кш-ак долго дарил дары шаману.
Пока сам шаман не спросил, чего он хочет.
Ка-кш-ак хотел войти в тайное место днём. И шаман подсказал, как это сделать. Куда и как ходить, чтобы заночевать поодаль и войти утром. Потому что если подошёл вечером, вошёл, увидел, что вошёл, и ушёл, чтобы отойти и подождать до утра поодаль, — на тебе останется запах тайного места. А пахнуть тайным местом меньше, чем в дневном переходе от тайного места, — это призвать просыпающихся ночью своим запахом.
Поэтому Ка-кш-ак, гордый своим умом, вошёл в тайное место утром. И увидел, что рассказы не солгали. Странный, зеленоватый камень. Изрезанный сложными узорами, означающими тайное и страшное. Тайна окружала вошедшего. Почему видится, что одни камни в каменном столбе — как камни, а другие — чуть иные? Как будто светятся изнутри? Как будто сочатся чем-то из порезов, глубоких порезов резьбы по коже камня?
Тайна!..
Перехватило дыхание, рука потянулась, чтобы вынуть полностью то, что выглянуло из-под земли взглянуть на проходящего мимо. Моргнул глаз — и снова чистая земля меж двух корней.
Тайна!..
Ка-кш-ак, вздрагивая от являющегося его взору, понял наконец, что говорили шаманы, говоря о снах богов. Он видит сны богов! Он попал в сны богов! Сны большие, они занимают много места, сны снятся тем, кто спит под землёй. И самым своим краешком выглядывают наружу, из-под земли…
И в это время по земле зазмеился запах подземного. Тонкой тенью незримо ползающего во мгле подземелий выполз он из неизвестного лаза запахов. Сны богов пахнут! Сны богов пахнут былой болью. Запах страха сводит богов с ума…
Что же было в былом богов, если даже смутное воспоминание запаха сна богов былого — будит в людях бешеную боязнь боли пробуждения безумных битв барабанами беззвучного зова зева земли?..
И плывёт всё вокруг, и уплотняются тени прорезанных в коже камня знаков заведомо зловещего. Царицами царапин сердца шелестят шуршащим шёпотом в уши души. Коготками гогочущего, изготовленного где-то глубоким голодом зарастающего шипами шороха предшествования.