— Само собой…
Хачик даже взял за переправку в персидский Решт с нашего героя совсем небольшую сумму. Хотя, что-то так и носилось в воздухе, какое-то нехорошее тоскливое предчувствие, как бы предупреждающее: остерегайся!
Виктор конечно знал, что персы издавна массово покупают русских рабов, куда как наловчившись отнимать и присваивать изделия мастеров из других стран, так что основные работники там из России, но наш герой совсем не ожидал, что его с ходу продадут на соляную шахту. Невозможно представить судьбу ужаснее той, что выпадала на долю таких бедолаг; положение их было раз в сто хуже, чем у негров. Парень по собственной глупости попался в ловушку, старую как мир и простую, как сатиновые трусы.
На следующий день ничего не подозревающий Резанцев отплыл на корабле одного из компаньонов Хачика. Команда была своеобразна: смуглые лица с крючковатыми носами и топорщащимися усиками, грязные тюрбаны вокруг голов, и подпоясанные халаты.
Каспийское море не совсем настоящее, глубина его часто не превышает и двух метров, а потому суда тут имеют небольшую осадку, и их болтает, как каноэ. А тут еще Каспий вздумал греметь валами. Виктора все время подташнивало. Скоро молодому человеку пришлось совсем плохо: он и блевал и молился попеременно. После того, как парень отведал «специального укрепляющего отвара» от корабельного кока (да обгложут собаки его кости), он очнулся только на следующий день катаясь по палубе и давясь рвотой, с тяжелой цепью на лодыжке.
— Что со мной? Это как понимать, образины вы черномазые?!
— Ха-ха-ха! — засмеялись восточные люди.
Вот и поговорили…
Нет, его угостили не ядом, а одним из бесчисленных восточных дурманящих веществ, вызывающих у человека кратковременный, но глубокий, беспробудный сон. Хреново… Эти персы были ловки, как кошки, и коварны, как кобры. Дикари же, однако. Сам Макиавелли со своим лозунгом «цель — оправдывает средства» восхитился бы такими своими рьяными последователями. Теперь Виктор стал бесправным рабом. Наступили часы невзгод.
Обычно, в спокойную погоду, персы вели свой корабль по морю быстрее, чем тренированный человек бежит по прямой и ровной дороге. После шести дней мучений, они оказались среди группы неприглядных песчаных островков, лежащих у входа в порт Решт, являвшийся местом назначения. Тут все течет, все изменчиво. Есть острова, а на следующий год они превращаются в холмы на полуострове, а тем временем обширный участок низкого берега исчезает, превратившись в лагуну.
Сам порт было просто огромное скопление жалких глинобитных хижин в форме кубов, да шатких причалов вдобавок, а за портом, минуя прибрежные солончаки, за исключением неширокого зеленого пояса фруктовых садов, начиналась простиравшаяся на сотню километров иссохшая, безжизненная пустыня. Наглядный рубеж меж двух царств — излишне буйной жизни и полного оскудения. Возможно, местную пустыню можно было считать степью, но она представляет собой каменистое унылое место, годное только для верблюдов да ящериц. Бежать некуда…
Нещадно палящее азиатское солнце, давящая лодыжку цепи, да смуглые чужие лица вокруг, Виктору хорошего настроения не прибавляли. В темных дебрях неискушенного разума слабо, точно просвет в непроглядных тучах, брезжило сознание своей человеческой неустроенности. Здесь вряд ли кого удивишь кандалами и батогами. Ох, тоска. Тушите свет! Сливайте воду!
Корабль причалил. Вокруг закипела работа: разгружались трюмы, сновали туземные рабочие, на которых приказчики поругивались, махая плеткой, на берегу располагались деревянные навесы. Резанцев наблюдал, как лебедка поднимает деревянные ящики, которые затем полуголые шайки местных оттаскивают прочь; весь причал был завален мешками и сундуками.
Людей тут было огромное множество, все они суетились и работали в поте лица, и дух деловитости буквально витал в воздухе. Купцы, позабыв о еде и отдыхе, метались как в белой горячке, от лодки к лодке, от тюка к тюку, от раба к рабу, кричали, ругались, подгоняли грузчиков, торопясь сбыть добрый товар за добрую цену.
Как бы то ни было, но цепь с Виктора сняли, и пинками погнали на причал. Двигай! Замахала бичами крутость и лютость. Поверженного льва да не пнуть? Многоопытные персы считали, что рабы должны быть похожи на тигров, у них спины обязаны быть разрисованы полосами от ударов плетей. А на причале парня уже ждали. Криво усмехающийся беспощадный надсмотрщик и двое чернобородых стражников. Оливковая кожа, черные глаза. Никакой восточной субтильности и низкорослости, все на редкость здоровенные парни. Словно горсть бирюзы в куче щебня. От их взглядов, нацеленных на Виктора, немедленно повеяло холодом и ненавистью.