12. Удушье
— Очухалась что ли?
Эйса пришла в себя, когда ей на лицо упал первый ком земли.
— Я думал, откинулась. Нормально ты её приложил.
Ривера слышала голоса, они падали на неё сверху вместе с крошевом песка и глины. Она открыла глаза. Над головой синело безупречное вечернее небо, вата белых облаков застыла без движения, казалось, на улице штиль. Эйса не сразу поняла, где находится. Ей было тесно и холодно, над головой чернела кромка земли, а к лицу тянулись колючие, потревоженные корни. Она не могла пошевелиться. Ноги были связаны, а плечевые суставы пронзала жуткая боль: руки были скованы за спиной, и вес её тела давил на них, заставляя выгибаться дугой в беспомощной попытке освободиться.
— Надо было выдрать эту шкуру. Порадовалась бы хоть напоследок. Два таких классных парня, а?
Просвет неба скрыли две фигуры, один из них смачно плюнул ей в лицо. Эйса увидела у них в руках лопаты.
— Повезло тебе, зая, что ты отрубилась. Барри любит, когда дама кричит.
Крупный, слипшийся ком упал ей на грудь, выбивая остатки кислорода. Земляная пыль забивала нос и лезла в глаза, Эйса чувствовала, как слизистая заполнилась колючей сушью и слёзы полились ручьём, скрывая и без того дерьмовый обзор.
Животный ужас расходился ледяной волной от макушки до кончиков пальцев. Предупреждение Данэма сбылось слово в слово — её закапывали в землю живьём. Рот был залеплен скотчем, и последний глоток кислорода Эйса потратила на беззвучный, полный отчаяния крик.
Она не могла встать, не могла ни дышать, ни бороться — тяжесть слоя земли давила её тело ко дну наспех вырытой могилы. Каратели Франко оставили верхнюю часть её тела напоследок, чтобы она могла ощутить весь ужас своего положение как можно острее.
В голове звенела лишь одна мысль о том, что всё скоро закончится, нужно просто перетерпеть, и Эйса подгоняла смерть, чтобы не оказаться слишком живучей на потеху ублюдкам Франко. Тело дрожало в агонии, разум уступил место рефлексам — Эйса захлебывалась землёй, чувствовала на языке её привкус. Кусок неба над её лицом померк, и она потеряла сознание.
— Ты меня слышишь?
Эйса чувствовала вибрацию чужого голоса, будто сквозь толщу воды, ощущала чужие руки на своём лице, прикосновение губ к своим губам. Грудная клетка поднималась и опадала, следуя за чужим дыханием — кто-то упорно пытался её откачать.
— Ты меня слышишь?
Механизм лёгких запустился, будто старая машина с толкача. Эйса шумно глотнула воздуха и сразу же захлебнулась им. Ривера закашлялась, сухие глаза снова наполнились влагой, она развернулась на бок и оперлась локтями о дёрн, пытаясь выхаркать из глотки пыль и песок.
— Твою мать.
Голос осип, пустой желудок сворачивали рвотные спазмы, разум включался медленно: Эйса словно наблюдала со стороны, как её тело пронзает мелкая дрожь, как опора на локти то и дело подводит её, вынуждая падать лицом в жухлую траву.
— Эйса.
Чьи-то руки развернули её и уложили на спину. С трудом разлепив глаза, она долго пыталась сфокусировать взгляд на лице, склонившемся над ней.
— Давай вставай.
Это был Данэм. Проклятый Данэм снова вытащил её с того света, будто это теперь его любимое хобби помимо расчленёнки.
Впервые за долгое время ей хотелось рыдать в голос, размазывая землю по лицу. Отголоски ужаса сжимали сухую глотку, не позволяя издать ни звука, у неё не было сил подняться на ноги, не было сил соображать. Мокрая тяжёлая одежда облепила тело, мелкие комья земли, казалось, были везде — в волосах, в трусах, во рту, Эйса была совершенно дезориентирована, когда Данэм поднял её с земли и заставил опереться себе на плечо.
Взгляд зацепился за чернеющую в земле дыру длиной в её рост. Края её осыпались, но дна она не видела: яма была достаточно глубока, чтобы её гниющее тело не учуяли собаки. Рядом чернел холмик выкопанной земли, а возле него лежали трупы неудавшихся палачей. Данэм проделал в их головах по сквозной огнестрельной ране.
— Иди в машину, я закончу тут всё.
Он оставил её на трясущихся ногах и направился к яме. Сидя в машине, Эйса наблюдала, как Данэм скинул в неё оба тела, одно прямо на другое, взялся за лопату и работал до тех пор, пока траншея не сровнялась с высотой почвы.
Ривера следила за его монотонными, размашистыми движениями, постепенно погружаясь в транс. Она словно отключилась от реальности. Ей казалось, что она всё ещё там, внизу, а Данэм и эта машина всего лишь бред агонизирующего мозга.
— Машину надо на мойку загнать.
Плюхнувшись на водительское место, он был спокоен, как чёртова скала, в то время, как у Риверы где-то внутри, под слоями глухой апатии, зарождалась истерика. Его ещё недавно белая футболка насквозь пропиталась потом, она липла к спине и груди, обнажая раздавшиеся от напряжения мускулы. Слой серой пыли лежал на его волосах и руках, Данэм провёл языком по губам и смачно выплюнул в окно комок слюны.