— Вы в порядке, товарищ капитан?
Он медленно повернулся, посмотрев на Роденко запавшими и пустыми глазами. В его душе была пустота в форме Бога, подумал Роденко, но Бог был не в состоянии ее заполнить.
— Воздушная групповая цель, удаление двадцать, скорость четыреста, курсом на корабль, — голос оператора радара прозвучал особенно резко в напряженной тишине, и, наконец, вывел Карпова из прострации. Не было времени осуждать себя. Для этого время придет потом. Корабль все еще находился под атакой. Тем не менее, его движения были вялыми, а грибовидное облако, темнеющее на горизонте, вызывало у него странное ощущение нереальности происходящего.
— Товарищ капитан?
Ельцин не мог поверить в то, что видел собственными глазами. Они только что выполнили поворот на пятнадцать градусов влево, а затем произошел взрыв. Предыдущий взрыв, произведенный Карповым для демонстрации силы, произошел за более чем сто километров от них, далеко за горизонтом. Тогда они не видели взрыва, но этот произошел гораздо ближе. Они знали, что специальные боевые части имелись в погребах их собственного корабля, но никогда не видели реального боевого применения ядерного оружия. Весь горизонт словно объяло пламя.
Но затем его поразило то, что вторая волна самолетов продолжала подходить тем же курсом, обходя грибовидное облако, расцветавшее над горизонтом. И еще одна крупная группа наблюдалась на западе. Карпов приказал ему прекратить огонь, чтобы П-900 со специальной боевой частью безопасно достигла цели. Что он планировал делать дальше? Собирался ли он смести самолеты с неба еще одним ядерным взрывом, или же они должны были снова открыть огонь зенитными ракетами?
Он взял себя в руки, отринул охвативший его ужас, и приказал радисту вызвать «Киров» и запросить указаний. Ответа не было. Радист продолжал повторять: «Орлан» «Кирову», прием. Запрашиваю указаний, как поняли?… «Орлан» «Кирову», прием. Запрашиваю указаний, как поняли?…
Ощущая подавленность и понимая, что вражеские самолеты находились всего в нескольких минутах от них, Ельцин вышел из бронированной цитадели на крыло мостика с биноклем. Они шли всего в двух километрах впереди тяжелого атомного ракетного крейсера, но, взглянув в сторону кормы, он не увидел никаких следов корабля. «Киров» пропал. Что произошло?
Да, все они ощутили суровый порыв ветра от взрыва и волну, но даже его гораздо меньший корабль легко перенес их, и вражеских самолетов рядом тоже не было. Неужели «Киров» постигла та же участь, что и «Адмирал Головко», пораженный случайным снарядом американского линкора? Нет, по корме не было видно никаких признаков взрыва, а «Киров» был очень большим кораблем. Если бы с ним что-либо случилось, это было бы заметно. Но что за странное сияние озарило море? У него не было времени на подобные вопросы.
Напряженные секунды уходили, и он понимал, что «Орлан» остался один, и вскоре должен был подвергнуться массированному авиационному налету. Время уходило. Он бросился обратно на мостик.
— Воздушная тревога! ЗРК к бою. Системам ближней дальности готовность!
Взвыла сирена, и несколькими секундами спустя ракеты снова устремились из пусковых установок в носовой части палубы навстречу американским самолетам. Одна за другой ракеты с ревом уносились прочь на хвостах горячего белого дыма. А затем он услышал в отдалении низкий гул множества воздушных винтов и увидел в небе синие пятнышки, продолжавшие рваться вперед среди разрывов его смертоносных ракет.
Они приближались — «Хэллкэты», «Хэллдайверы», «Эвенджеры», и, в том числе, один конкретный летчик по фамилии Бэйнс с большой толстой бомбой «Летучая мышь» под фюзеляжем, который ощущал себя очень радостно. Он увидел что-то в море впереди и прищурился от солнечного света, отраженного от странных обводов этого корабля. Небо вокруг было наполнено хаосом, огнем и дымом. Один за другим самолеты падали, объятые пламенем.
«Да, твою ж мать», — подумал он. Цель в пределах досягаемости. Он сильно ударил по рукоятке сброса. Бомба «Летучая мышь» устремилась вперед, одна против лавины ракет, выпущенных «Орланом».