— Да вы не смотрите на мою внешность! Я не бандит! Не похож же я на бандита?! Ну, посмотрите на мое лицо?! Посмотрите?! — уговаривал незнакомец. Глубоко посаженные, серые глаза излучали доброту. Слегка горбатый нос. Безупречно выбритый подбородок и щеки. «На злодея, вроде, непохож?! Но ведь злодеи и шпионы, не обязательно должны выглядеть — как страшные угрюмые люди?! Напротив — они обычно маскируются. Придают своему образу добродушие. Нет! Пускать первого встречного домой! Опасно!» — мысли роились в голове у Клюфта. — Но другой, внутренний голос, ему говорил: «Каждый может оказаться в такой ситуации! И подозревать всех людей в том, что они — негодяи и преступники, нельзя! Люди, в большинстве своем, напротив — все-таки хорошие. А этот? Ну, что они сделал плохого? Стоит в два тридцать ночи, посреди улицы, без шапки, без малейшей надежды найти ночлег?! Да и цвет лица, какой то нездорово-бледный. Нет — точно замерз. Умрет еще от воспаления легких! И эта смерть будет на его совести!» — подумал Клюфт.
— Так вы пустите меня? — радостно воскликнул мужчина.
— Ладно, пошли! Вон моя дверь! — обречено махнул рукой Павел и поднял чемодан.
В комнате у Клюфта было тепло. Уютная обстановка. Большой дубовый стол посредине. В углу комод. Шкаф с книгами. Две железные, кровати с коваными спинками. Одна из них двуспальная. Два больших кожаных кресла и письменный стол со стулом из бука в левом углу, возле маленького окошка. Вся эта мебель Павлу досталась от отца. Вернее это все, что осталось от их мебели. Остальное, в двадцать четвертом — экспроприировали. На стенах висели фотографии родственников. А над большой кроватью портрет вождя. Сталин на этом фото смотрел, куда то вдаль. Словно размышляя о будущем. Возле печки тикали ходики. Их маятник монотонно качался. Гирьки в виде кедровых шишек болтались, как настоящие плоды тайги. Темно-синие обои успокаивали. Гость снял сапоги, плащ и встал в нерешительности. Павел поставил чемодан с машинкой у вешалки и тоже разделся.
— Да вы проходите. Проходите. Вон кресла. Садитесь. Я сейчас чай согрею, правда, у меня, кроме хлеба, ничего и поесть то, нет. Но ничего. Печку затоплю. Хотя ее, как видите, топить то и не надо. Соседи топят. А у нас стена общая их печки. Вот у меня автоматически и нагревается. Хорошо. Правда, они на меня, ругаются. Говорят, что бы я платил за половину их угля. Но я говорю — не хотите, не топите. Они и замолкают, — Клюфт суетился, как радушный хозяин. Он подошел к печке, где весел умывальник и сполоснул руки. Вытер полотенцем.
Повернувшись, неожиданно увидел, что гость сидит в одном из кресел и внимательно смотрит на него.
— Что-то не так?! — Павел смутился.
— Нет-нет! Вы не суетитесь! Не надо! Чай если хотите, пейте сами. Я не голоден. Мне есть не надо, как я вам и говорил. Я просто вот посижу тут. В тепле. На вашем удобном кресле. Павел пожал Плечами. Он увидел — у гостя нет чемодана. Он называет себя приезжим, а вещей нет. Даже шапки.
— А вещи-то, ваши, где?
— На вокзале. В камере хранения. Не буду же их с собой таскать, — ответил незнакомец. Павел поймал себя на тревожной мысли. Этот человек не представился. Как его зовут, Павел не спросил. Пустил в дом, а про фамилию не спросил.
— Простите, мы не познакомились. Меня зовут Павел. Павел Клюфт. Я журналист местной газеты «Красноярский рабочий». А вас — как звать? Мужчина улыбнулся. Его глаза стали печальными. Он постукал кончиками пальцев по подлокотнику кресла и сделав паузу ответил:
— Зовите меня просто — Иоиль.
— Как?!! — недоуменно переспросил Клюфт.
— Иоиль. Меня зовите Иоиль. А фамилии моей вам знать не надо… Ответ гостя обескуражил Клюфта. Он вновь насторожился. Человек со странным именем и без фамилии. «Шапки на голове нет. Странный плащ и никакого чемодана. Может спросить у него документы? А что?» — подумал Клюфт. Но гость, словно прочитав, его мысли сказал:
— Документы у меня тоже остались в чемодане, в камере хранения. Если надо, я вам потом покажу. Клюфт пожал плечами:
— А вы, зачем в наш город то приехали? В командировку? Или в гости к кому? Иоиль усмехнулся. Он тяжело вздохнул и как-то странно положил себе правую ладонь на грудь. Это жест выглядел нелепо. Словно человек пытается в чем-то поклясться.
— Я богослов.
— Что? — оторопел Клюфт. — Кто простите? Я не расслышал?
— Я богослов. Несу слово Божье. Вернее не несу, а разъясняю его людям. Вот моя командировка. Я путешествую по всей стране. По всем городам. Клюфт от удивления сел на стул. Павел не знал, как себя повести в этой ситуации.