— Как Вика это переживет? Ты о ней-то подумал? Она ведь если, что-то заподозрит или узнает, так она тебя возненавидит. И тогда добиться ее прощения тебя будет не просто. Характер то у нее будь здоров, помесь твоего и ее матери покойной. Та, тоже кремень была. Так, что тебе еще подумать хорошенько надо.
Но слова на собеседника не подействовали. Он даже не задумался, ответил быстро и без запинки:
— Да думал я обо всем! Думал! И не один день! Понимаю я все. Поэтому и прошу тебя, все сделать так, что бы он просто исчез. Канул. Нет его. Вроде как пропал без вести. Тем более, я ему кое-какое предложение сделал. Он вскоре в Париж уезжает. Так вот все надо сделать так, что вроде как уехал и пропал. Тогда Вика на меня не обозлится.
— Да, ты мастер интриг. Это у тебя жилка есть. Ловчее никто придумать не мог. И все же мне жаль Вику. Страдать девчонка будет. Да и поэт этот, неужели он дурак такой? Может тебе с ним поговорить?
— Да говорил я уже с ним! Говорил!
— Ну и что?
— Он вроде бы согласен отстать. Он согласен уехать в Париж. И деньги взять готов.
— Ну, так в чем дело?
— Да не верю я ему! Не верю! Это же поэт! Человек творческий, сегодня одно говорит, а завтра его другая вошь укусит! И возьмет и поменяет решение! Вот поэтому и хочу подстраховаться! — вновь разозлился тот, что бы в пиджаке.
— Э-э-э! Это плохо! Плохо это! Людям нужно верить! Людям нужно доверять, иначе некуда. Вот, например, мне же ты доверяешь? А почему? Потому, что веришь! Так, что зря ты. Может он человек слова? Ты же его плохо знаешь?
— Что? Людям нужно верить? Да если бы я людям верил, добился бы я всего, что сейчас имею? Нет! Если бы я людям верил, был я сейчас живой? Нет! О чем ты говоришь? Доверять! Кому? Да эти люди тебя и съедят!
— Ой! У каждого своя правда есть. И жизнь такая штука, что не дай Бог! Она ведь не предсказуема. Вот говоришь, ты добился всего, а кому нужно будет, все твое добро, если Вика возьмет и не пойдет по твоим стопам? Ну не захочет она быть такой как ты? И империя ей твоя вдруг не понадобится? В этот момент мимо скамейки по аллеи прошла длинноногая девица. Она старательно выписывала бедрами и стучала длинными каблучками по асфальту. Оба мужчины неравнодушно проводили ею взглядами. Оценивая прелести фигуры, оба тяжело вздохнули и покосились друг на друга. Тот, что в пиджаке ухмыльнулся и продолжил:
— Вот, как ты заговорил?! Ты посмотри! Прямо словно проповедь читаешь! А может быть тебе в священники податься? А? Будешь людей на путь истинный наставлять! Учить правильно, поступать! А? Исповедовать?
— Семья же у меня. Кормить надо. Поэтому отпала эта тема. Хотя я в последнее время очень часто в церковь хожу.
— Скажите, пожалуйста! Батюшка! А, что ты своей пастве бы говорил про не убий? Какая там она, пятая, шестая заповедь? А? В церковь он ходит! Может ты еще свечки за упокой души убиенных, ставишь? Мужик в кожанке дернулся. Глаза сверкнули ненавистью. Кулаки сжаты, на скулах заиграли желваки:
— Не зарывайся! Не надо! Про Бога. Не надо! Бога не трогай. Эта тема закрыта. И это мое личное дело, ходить в церковь или нет?!
— Слушай, заткнись! Я смотрю, ты совсем в религию подался, — гневно резанул тот, что в пиджаке. — Опасным становишься. Может, ты еще, на исповеди батюшке про заказы мои говорить будешь? А? Может, мне теперь тебя бояться?
— Нет, не бойся. Это твоя тайна и я не вправе о ней никому говорить. Это твой грех. Я молчать буду. Только вот про боязнь, тебе себя самого бояться надо. Подумать и поразмыслить. А я, видит Бог, все сделал, что бы тебя отговорить. Но видно не судьба, — тяжело вздохнул мужик в кожанке.
— Ладно! Вижу, разговор слишком далеко зашел. Мы с тобой не на телевизионном ток-шоу. Короче. Берешься?
— Я от слов своих никогда не отказывался. И никогда не отступал и никого не предавал и не кидал. Поэтому я сюда и пришел.
— Ну вот, это другое дело! Узнаю «Сережу меткого»! — довольно воскликнул тот, что в пиджаке. — Сразу бы так! А то развел тут сопли про жалость и правильность воспитания! Раз уж я решил поэта в тираж, значит, так оно и должно быть. Поверь, я не горячий какой кавказец, который впопыхах, готов кучу народа не за что, замочить, нет! Я долго думал. И решение это родилось в муках. Но ты меня знаешь, коль я решил, назад не отступлю. Вот тебе задаток! — он протянул темно-синий конверт из плотной бумаги. — О сроках мы с тобой решили. Но работать надо уже сейчас. Он очень скоро в Париж засобирается. Поэтому, скорее всего, это надо будет сделать в ближайшие дни. И еще, я не сказал, почему я пятьдесят плачу, так дорого. Потому, что тут не один заказ. Вернее заказ на двоих. Еще одного человека надо будет убрать. Мужик в кожанке покосился на конверт и брезгливо отпихнул руку собеседника: