– Э нет, моя ласточка, нельзя домовому кровь проливать. Ни людскую, ни животную. Никакую!
– Почему? – от удивления и так большие глаза Миляны стали размером с блюдца.
– Потому, что домовой, проливший кровь превращается в анчутку и место его не в избе, а в преисподней.
– Деда, это правда? – лежавший на печке юный домовенок повернул курносую голову к седому, ветхому домовому, латающему валенок побитый молью.
– Правда, внучок, всё правда. И такие, как мы, в преисподней долго не живут. Наши собратья не простили нам дружбу с людьми и при первой возможности накинутся стаей и порвут на части. Так как ни один демон-повелитель за нас не заступится!
– Так, а что же делать, если Миляну или тетку Славну кто душегубить станет?
– Что тут сделаешь? Либо иллюзию сотвори такую, чтобы недобрый человек испугался, либо вой от бессилия.
– Деда, смотри.
– Ух ты! – домовой одобрительно поцокал языком – Вылитый кот Баюн и не отличишь, даже вблизи. У тебя талант творить иллюзии, внучек. Тебе надо его развивать.
– А как?
– Каждую свободную минуту, если никто не видит, твори подобие. Причем не только живых существ, но и предметов. А еще я слыхал, что были случаи, когда иллюзия могла предметы в руках держать. Хотя, брешут, наверное. И вообще, заболтался я с тобой, а делов в избе тьма-тьмущая.
– Деда, а мне что делать?
– Да вон, моль подави, а то спасу от нее нет!
– А я из-за нее в преисподнюю не попаду?
– Хм, – домовой улыбнулся – У нее же крови нет!
***
Минуло десять лет. Миляна расцвела, превратившись в дивный цветок сказочной красоты. Бабушка Славна не могла нарадоваться, не было в деревне ни одного парня, который бы не сватался к внучке знахарки, но Миляна была равнодушна к женихам, а старуха не торопила ее, считая, что время еще есть и рано или поздно любовь ворвется и в сердце внучки.
Домовенок все это время был немым свидетелем жизни и взросления Миляны. И с каждым годом он все сильнее и сильнее привязывался к девушке. Помогал ей во всем: стучал по печной заслонке, когда опарное тесто убегало из миски; предчувствуя дождь, выл в трубу, чтобы успели до ненастья занести белье с просушки…
И всякую свободную минуту он совершенствовал свой дар – творил иллюзии. То прикинется кротом, то котом, а то и обычным горшком.
Однажды Миляна пошла в лес по малину. У домовенка так защемило внутри, что он, наплевав на наказ деда не покидать двора, прикинулся ежиком и потрусил вслед за ней. Крупный домашний кот Баюн, давно нашедший общий язык с домовенком на фоне общей страсти к сметане, составил ему компанию. Так они и шли по лесной тропинке: Миляна, следом за ней ежик, а позади черный кот с задранным трубой хвостом. Девушка обернулась и засмеялась:
– Баюн, а это у нас кто? – девушка присела возле ежика, но тот, в отличие от своих сородичей, и не думал сворачиваться клубком, а смело уткнулся влажным носом в приятно пахнущую руку девушки – М-м-м, какой хорошенький.
Баюн, ревниво обнюхал ежика, затем демонстративно фыркнул, и стал мурлыкая тереться об ноги Миляны.
– Ладно, пойдемте к малиннику вместе, только от меня не отставайте!
На лесной поляне, в окружении деревьев раскинулся огромный малинник. Девушка предложила своим кавалерам помочь собирать ей ягоды, но Баюн громко мяукнул и скрылся в кроне растущего рядом дерева. Ежик попытался последовать примеру кота, но шлепнулся с полуметровой высоты и тут же, свернулся клубком.
– Ну и ладно, помощнички, – Миляна улыбнулась – Без вас кузовок наберу.
Малины было много. Под лучами солнца, каждое утро согревающих поляну, она вызрела крупной и сочной. Над лядиной стояло сладкое благоухание налитой малины, и многие животные приходили на полянку полакомиться спелой ягодой.
Вот и в это утро, старый, побитый жизнью, полуглухой медведь приплелся на поляну потешить себя лакомством. И не услышал, как девушка подошла к нему достаточно близко, увлекшись сбором малины. Они столкнулись нос к носу. Испугавшийся медведь, ревя, встал на дыбы, готовый разорвать любого посягнувшего на его территорию. Одним ударом мощной лапы топтыгин ломал хребет матерому секачу, что уж говорить о миниатюрной девушке. Косолапый уже был готов обрушить удар на голову Миляны, когда мелькнула черная молния и всеми четырьмя лапами вцепилась в морду зверя.
Этого мгновения хватило, чтобы девушка выскочила из малинника и со всех ног припустила по тропинке домой. Рассвирепевший от боли и обиды медведь одним взмахом сбил кота с морды, так, что тот улетел далеко за пределы поляны. Миляна, задыхаясь, бежала из последних сил, но сквозь хрип собственных легких и стука крови в ушах слышала треск в малиннике и озлобленный рык зверя. От страха перед неминуемой гибелью она обернулась и тут же споткнулась о торчащие тут и там на тропинке корни деревьев.