Подойдя к дому, он заметил, что белый мрамор был покрыт шрамами и местами потрескался. Она была разорвана длинными черными трещинами. Темная магия, подумал Гарри, хотя, было ли это недавно или от того, что Драко деликатно назвал «занятием», он не знал. Он не мог представить себе нынешнюю итерацию Драко, практикующего темную магию. Действительно, любая итерация, подумал Гарри, вспомнив, каким больным выглядел Драко на шестом курсе.
Он добрался до главных дверей и, наконец, почувствовал потрескивание оберегов. Гарри потянулся к дверным молоткам, вернее, туда, где они должны были быть, но они тоже исчезли в сторону кованых железных ворот. Если бы это была Нора, он бы постучал, зная, что его услышат, но он сомневался, что кто-нибудь услышит его в таком большом доме, как этот.
Как только он поднял кулак, чтобы постучать, дверь быстро распахнулась, и внутри появилась Нарцисса Малфой.
Она была такой же бледной, как и всегда, но выглядела так, будто потеряла четыре стоуна с тех пор, как Гарри видел ее в последний раз. Она не могла весить больше ста фунтов, промокнув насквозь. Ее щеки были втянуты в драматические впадины, а волосы, теперь белые, а не светлые, редели пятнами, так что был виден скальп. Ее глаза провалились в черные дыры, а одежда свисала с рамы, которую можно было описать только как скелет.
— Миссис… миссис Малфой. Это хорошо, чтобы… — пробормотал он.
— Блэк, — сказала она. Ее голос был едва громче шепота. — Мы сменили имя.
— Ах. Да, Драко говорил об этом. Я прошу прощения.
— Не важно, — ответила она и зашаркала прочь от него, в сторону комнат, мимо парадного холла. — Драко в библиотеке. Я отведу тебя к нему.
Она сделала несколько шагов в направлении дверного проема, и Гарри подумал, что она не успеет, так нетвердо держалась на ногах, но каким-то чудом удержалась. Они вместе прошли мимо двери, которая была запечатана большими деревянными балками, прибитыми с обеих сторон, и еще одного дверного проема без двери, за которым не было ничего, кроме почерневших стен и горки пепла.
Гарри оглядел коридоры, по которым они шли, и был потрясен их состоянием. Он думал, что его обои были достаточно плохими, но обои поместья Малфоев сгнили до неразличимой массы. Гарри запрокинул голову и увидел солнечный свет, проникающий через высокий сводчатый потолок в нескольких местах. Вода проникла внутрь и постепенно разрушила парчу на стенах, и теперь она висела оборванной и лепниной везде, куда бы Гарри ни посмотрел.
Там, где они шли, почти не было света, если не считать солнца, проникающего сквозь стропила, но его было достаточно, чтобы Гарри мог разглядеть листья и другой мусор, толпящийся по углам, шляпные коробки и заброшенную мебель, сваленную в кучи, что выглядело как… крысиный помет или мертвые насекомые повсюду под ногами. Паутина покрывала все, висела на каждом светильнике и свисала так низко со стен и дверных рам, что Гарри пришлось пригнуть голову, чтобы избежать их. Он не был грязным или неопрятным — он был ветхим. Хуже.
Убогий.
Как мог Драко прийти в дом Гарри и оценить его состояние, зная, что его собственный был грязной развалиной? Гарри недоверчиво покачал головой.
— Вы должны простить нас за беспорядок, — сказала Нарцисса, словно услышав его мысли. — У нас уже давно не было посетителей.
— Ничего страшного, — солгал Гарри. Его ужасно беспокоило, что Драко мог держать свою явно слабую мать в таких условиях.
— Драко только что закончил. Библиотека. Принести вам чаю?
— Нет, спасибо, — сказал Гарри, думая, что он ни при каких обстоятельствах не будет есть ничего приготовленного или хранящегося в этом доме. Он подошел к большой дубовой двери. Он протянул руку, чтобы повернуть дверную ручку, и остановился. За дверью было слышно, как он что-то строчит. Царапание. Как тысяча перьев, работающих одновременно.
Гарри открыл дверь и увидел… тысячу перьев, работающих одновременно.
Они работали совершенно самостоятельно, автономно, строча на конвертах, рядами по пять. Каждый ряд перьев работал за длинным, безукоризненно отполированным столом, по меньшей мере двадцать из которых стояли в идеальном порядке в задней части комнаты. Гарри оглядел комнату и увидел великолепные книжные полки, выстроившиеся вдоль стен, высотой в два этажа и полностью заполненные книгами в кожаных переплетах в превосходном состоянии.
Потолок библиотеки был сводчатым, но этот потолок не был потрескавшимся или запущенным — скорее, на нем была фреска со всеми ведьмами и волшебниками, которых Гарри игнорировал в Истории Магии с первого года. Там были Мерлин, король Артур, братья Певереллы, Агриппа, сэр Кадоган и более современные волшебники — Николас Фламель, Гриндельвальд и другие.… Дамблдор, понял Гарри, и рядом с ним… была Гермиона Грейнджер и Гарри Поттер, держащие палочку Готорна Драко.
«Я вряд ли Микеланджело», — сказал ему Драко при их первой встрече. Каллиграфия и каракули.
Каракули. Над головой Гарри была тысяча квадратных футов фрески в стиле Ренессанса, и только один вероятный художник. Получив немного свободного времени, Драко обучился классической живописи, и, получив столько же свободного времени, Гарри оторвался от работы и выпил пива в своем саду. Он испытывал очень острое чувство неполноценности.
Гарри снова обратил внимание на перья. Пораженный, он подошел ближе к одному из них и увидел, что он танцует на конверте, надписывая обратный адрес в левом верхнем углу. Следующее перо сделало то же самое, и следующее. Когда они закончили, конверты полетели в кучу в конце длинного стола, и перед ними материализовался еще один конверт.
За соседним столом перья нарисовали рисунок на чистом прямоугольнике картона из слоновой кости. Это были два кролика, один в пальто и фраке, другой в свадебной фате. Перья находились в различных состояниях прогресса на этой картине. Один из них только начинал с кроличьих ушей, в то время как другой закончил и писал красивым почерком имена жениха и невесты под ними. Довольно большая стопка готовых приглашений была сложена в конце этого второго стола, и третьего, и четвертого.
На пятом и шестом столах перья иллюстрировали меньшие прямоугольники картона. Очевидно, это были карточки с ответами на приглашение, а на седьмом и восьмом столах были соответственно конверты меньшего размера. Перья адресовали конверты с обратным адресом, который он видел на первом столе.
Проходя вдоль рядов столов, Гарри видел другие приглашения, другие конверты, в работе, каждое перо яростно зацикливалось и кружилось, обмакивая кончик в чернила, когда они заканчивались, царапая красивые коттеджи и цветы на иллюстрированных открытках.
Примерно через пять столиков от конца Гарри увидел Драко, который сидел за огромным дубовым столом и сам надписывал конверт. Он сделал это с помощью пера из страусиного пера длиной почти в два фута, окрашенного в самый глубокий изумрудный оттенок. Слизеринцы, подумал Гарри. Нелепо иметь такую преданность факультету, так далеко от школы; но не успела эта мысль прийти ему в голову, как он вспомнил, что покрасил свою собственную дверь на площади Гриммо в гриффиндорский красный цвет, а дверную ручку — в золотой.
Рядом с Драко была большая стопка конвертов, аккуратно сложенных, и еще большой… том или портфель, подумал Гарри, с кусочками бумаги, торчащими сбоку от краев, закладывая некоторые страницы. Он был открыт на странице примерно в середине книги, и Гарри увидел заполненное приглашение на свадьбу с кроликами; это, должно быть, оригинал, предположил Гарри, и он повернулся, чтобы посмотреть на перья, которые были написаны, чтобы воспроизвести его.
Повернувшись спиной, он услышал, как стул Драко отодвинулся от его стола.
— Поттер, — удивленно сказал Драко. — Я потерял счет времени. Мне очень жаль, что меня не было у двери.
— Все в порядке, — сказал Гарри. — Твоя мать впустила меня.