– Спасибо. Обязательно туда заглянем, – отвечает Роуэн ледяным тоном, в котором так и слышится «отвали».
Фрэнсис, поняв намек, кивает.
– Спокойной ночи. Не стесняйтесь звонить, если что-то понадобится, – говорит он и, махнув на прощание лапкой Уинстона, уходит.
Вдогонку ему летят наши слова благодарности. Фрэнсис сворачивает в коридор. Через мгновение доносится звук закрывающейся двери.
– Этот парень так расфуфырился, как будто собрался цеплять девчонок на сайте знакомств или вести стримы на «твиче». Какой из него управляющий отелем в здешнем захолустье? – ворчит Роуэн.
Он дергает к себе подлокотник моего кресла, пытаясь подвинуть его ближе.
– А что? – спрашиваю я сквозь смех: кресло все-таки едет по полу. – Тебе приглянулся его розовый галстук? Хочешь купить такой же?
Роуэн фыркает и, смерив меня тяжелым взглядом, снова дергает к себе мое кресло.
– Нет. Упаси господь… Так, давай сюда драконью порнуху!
– Ни за что!
Я успеваю схватить читалку и выскочить из кресла прежде, чем Роуэну удается меня поймать. Дразняще помахав книжкой у него перед носом, я пячусь к двери номера.
– Спокойной ночи, чудик. Я спать. Ранняя пташка червячка клюет и все такое… Может, спланирую одиночный поход в сторону Дэвис-Крика. Сопровождающие не понадобятся, если только у них нет чешуи и неуемной тяги к размножению.
– Угораздило же меня забыть костюм динозавра дома… – Роуэн театрально вздыхает и, отсалютовав мне бутылкой, откидывается на спинку кресла.
Улыбка у него очень теплая, а глаза ясные, несмотря на поздний час.
– До завтра, Птичка.
Махнув ему на прощание, я ухожу к себе в номер.
Ложусь в постель и смотрю в потолок. На телефон приходит сообщение.
Спокойной ночи. Не дай клопам себя сожрать.
Уверен, здесь их тьма-тьмущая.
Я смеюсь, глядя в темноту, и незаметно для себя засыпаю.
Негодница
Роуэн
Итак, главный минус: я до сих пор не представляю, кто наша добыча.
Есть и плюсы: Слоан не знает этого тоже.
Еще один плюс: когда я напоминаю ей про сей факт, она ужасно бесится.
Я стучусь в дверь ее номера и, засунув руки в карманы, стараюсь принять бесстрастный вид, хотя в груди клокочет от волнения.
Слоан открывает и, увидев меня, корчит недовольную гримасу.
– Ждала кого-то другого? – спрашиваю я с ухмылкой.
– Нет, – фыркает она, будто не допускает самой мысли, что в четверг вечером к ней могут наведаться гости мужского пола. Впрочем, в здешнем захолустье выбор поклонников и впрямь невелик. – Я просто понимаю, что ты пришел позлорадствовать.
Я театрально выдыхаю:
– Виноват!
Невольно растягиваю губы в улыбке и тут же чувствую на них взгляд. Слоан предпочитает делать вид, будто я ей ни капельки не нравлюсь, но всякий раз, как она замечает мой шрам, между бровей у нее проступает тонкая складочка.
– Если впустишь меня, я расскажу, откуда он взялся – тот шрам, на который ты вечно пялишься.
Она испуганно таращит глаза и заливается румянцем.
– Я вовсе не… – Слоан вздергивает подбородок. – Ты чудовище!
Застенчивость и взрывной характер, безобидная внешность и лютая жажда крови – как перед такой женщиной можно устоять?
Я стараюсь сдержать смех, и Слоан прекрасно это видит. Она встает на пороге, обеими руками взявшись за дверные косяки, чтобы я не мог даже заглянуть к ней в комнату.
– Забыл, что я убийца? Возьму и залезу ночью к тебе в номер; высосу глаза пылесосом, которым Фрэнсис собирает с ковров кошачью шерсть.
– Я в тебе не сомневаюсь. Ни капельки. – Ухмыльнувшись, я вскидываю перед собой руки. – Так впустишь меня или нет?
– Не дождешься. – Слоан выдергивает ключ-карту из держателя рядом с дверью, засовывает ее в карман джинсов и протискивается мимо. – Я ухожу по делам.
Я оторопело гляжу ей вслед: девушка решительно шагает по коридору, закидывая сумку на плечо.
– По делам? – В два шага нагоняю ее и иду рядом, разглядывая на ходу профиль. Слоан ехидно ухмыляется. – По каким еще делам?! Куда ты собралась?!
– Куда надо. Или ты забыл, что у нас соревнование? – спрашивает она, не слишком старательно пряча довольную ухмылку.
Сердце в груди екает. Я замечаю, что она прихорошилась: надела белый кашемировый свитер, сделала яркий макияж с густой подводкой и матовой красной помадой, а многочисленные сережки сменила на набор золотых украшений с камнями, и теперь те призывно поблескивают под темными прядями.