Иден слабо улыбнулся.
— А тебя что же, не впечатлило? — с усмешкой спросил он. — Великолепный образчик интерпретации истории. Перелицованной лояльными короне летописцами на современный, соответствующий требуемому порядку лад.
— Там из «истории» лишь даты правления прежних королей и ссылки на места их погребения, — раздражённо бросила Тара. — И те лишь на первых двадцати страницах. А дальше только про Астира Первого, великого и могучего, «спасителя нашего и повелителя». Борца со злостными жестокими магами, с «чародейским сбродом», угрожающим порядку и покою нашего несчастного королевства. Можно было про других-то королей и вовсе не писать. Просто разделили бы всю историю на «до Астира Первого» и «после». То есть на все века до этого и оставшуюся вечность.
Тара резко поднялась, оправила платье и, захлопнув книгу, водрузила её на один из длинных стеллажей, стоящих вдоль библиотечной стены. Иден молча наблюдал. Он знал, что девушка ещё не закончила. Распаляясь, Тара редко могла замолчать на полуслове. Это-то и не нравилось её отцу больше всего. Особенно, если речь шла о короле и его мерах борьбы с магами Лиоса.
— А знаешь, я передумала, — продолжала девушка. — Можно про время «до Астира Первого» и совсем опустить. Зачем вдаваться в подробности? Какая надобность в той части истории, где не было нашего великого короля? Была ли до него вообще история? Я затрудняюсь ответить, — Тара театрально развела руками в притворном недоумении, но тут же вновь стала серьёзной: — Одно я знаю точно, после него уже никакой истории не будет. В смысле этого самого «после Астира Первого» никогда не случится. Он застрял на троне на вечность!
Девушка качнула головой, словно отгоняя от себя эту пугающую мысль. Иден заметил, что она вдруг погрустнела. Взгляд потух, а плечи опустились, словно от бессилия. Тара замолчала и, вздохнув, отошла к окну. Отодвинула тяжёлую занавеску, выглянув в вечерний сад.
— Не утрируй, — мягко сказал мужчина. — Это всего лишь книга.
— Таких книг полно, — в голосе Тары Идену послышалось разочарование. — В каждой библиотеке города, в каждом доме. По всей стране. Полагаю, это наша новая правда.
— И какая же?
— «Мир до Астира Первого ужасен и полон жестокости и несправедливости. Несчастных и обездоленных, угнетённых силой ужасных магов. Умирающий и загнивающий в своей порочности и корысти. Мир во время Астира Первого — счастье и радость, карусели и танцы!»
Иден сделал вид, что откашлялся в кулак, стараясь скрыть улыбку, и бросил на девушку хитрый взгляд из-под притворно нахмуренных бровей. Она обернулась и улыбнулась в ответ.
— Оскорбление правящей власти. Клевета на короля. Измена. Плаха и смерть, — отчетливо проговорил мужчина, будто перечисляя порядок обвинений и следовавший за ними приговор, как это делалось на слушаниях в Верховном Королевском суде.
— Виновна, милорд, — приглушённо проговорила Тара и с покорностью обречённой склонила голову. Но озорной блеск её глаз не ускользнул от внимания Идена. Помолчав, она осторожно спросила: — И что же ты станешь делать? Доложишь отцу?
— Как всегда, — кивнул тот с совершенно серьёзным видом. — За ужином первым делом, миледи. По такому случаю у меня с собой всегда записная книжка, — он хлопнул рукой по карману камзола. — Как вам известно, леди Тара, я уже давно веду список ваших оскорблений в адрес короля. Зачитаю лорду Олару. Пусть послушает, как отлично воспитал дочь. На радость палачам.
Но в этот раз Тара не улыбнулась. Напротив, она глубоко вздохнула и печально проговорила:
— Брось шутить, Иден. Я совершенно серьёзно. Зачем ты носишь такие книги в наш дом? Что, если мама возьмёт почитать или Леона? Решат ещё, что это истина в последней инстанции. Впрочем, они редко сюда заглядывают, — Тара окинула взглядом библиотеку и на мгновение задумалась. — Ты-то сам как сюда вошёл? Я полагала, что заперлась.
Девушка с любопытством посмотрела на вальяжно откинувшегося в кресле мужчину и приподняла бровь в ожидании ответа. Иден молчал, продолжая лукаво улыбаться. Он не собирался раскрывать своих секретов. Замки, запертые двери, обереги под потолком — будто такие вещи способны остановить того, кто действительно желает войти. Он думал сказать какую-нибудь колкость или философски ответить, что «для истинного книголюба нет преград в библиотеку», но не успел. Раздался звук поворачивающегося в замке ключа. Дверь распахнулась — и на пороге застыла недовольная леди Мадлен Коллен, хозяйка дома и мать Тары.