Выбрать главу

— То есть моя рожа тоже обрыдла, — с ноткой обиды в голосе даже не спросил, а как бы подытожил ее слова Дин.

— Твоя — нет! Ты никогда не хамил, всегда корректно вел себя с девчонками, был щедрым и добрым, ты вообще был всеобщим любимчиком, — при этих словах Дин невольно расплылся в улыбке.

— Не улыбайся, как чеширский кот! Я, конечно, форменная дура, что тебе об этом говорю, но многие девчонки были в тебя влюблены: такой представительный, богатый, независимый, не склонный к самолюбованию, в общем, настоящий мужчина.

— Я сейчас воспарю.

— Не воспаришь. И не думай, что я тебе позволю и впредь шататься по барам. Хватит, нагулялся! — Раньше она никогда так с ним не разговаривала, но ему это понравилось.

— Итак? — вернул ее Дин в прежнее русло.

— Что — итак? А да, извини. Итак, я закончила курсы, получила звание, стала штатным оперативником, ответственным за реализацию задач повышенной сложности.

— То есть ты занималась проблемами, скажем так, устранения лиц, которые совершили действия, нанесшие урон государству, — подытожил Дин.

— Ты всегда умел точно формулировать.

— Ну, работа у нас, у писателей, такая.

— Ну, вот и все. — Лана смотрела на Дина глазами незаслуженно наказанного ребенка, ждущего, что родители признают его правоту.

— Нет, не все. Когда вы решили подцепить меня?

— Господи, какой же ты дурак! Ты что, действительно решил, что я на тебя вышла, выполняя служебное задание?

— А что, нет?

— Да, конечно же, нет! К тебе в конторе вообще все хорошо относятся. Ты же никогда сволочью не был, своих не сдавал, ребятам, чем мог, помогал, на работу многих устроил. Ну, ты даешь! — Лана не скрывала своего негодования.

— А что я должен, по-твоему, думать? Хочешь сказать, что и тот случай с чеченцами не был подстроен?

— Разумеется, нет! Все произошло так, как произошло. Я бы, конечно, и сама с ними потом справилась. Но то, что сделал ты — это было просто замечательно. Меня никогда раньше ни один мужчина не защищал. У меня даже отца никогда не было! Кстати, я его потом нашла, но, к сожалению, поздно. Сердце у него было больное.

— Почему ты никогда об этом ничего не рассказывала? — уже примирительным тоном спросил Дин.

— Да ты никогда и не спрашивал. А что? Встречались и встречались. Это же я в тебя после того случая влюбилась, как кошка. Ты всегда жил сам по себе, предпочитал свободу и уединение. Зачем я буду тебе навязываться? — Лана явно устала от этого разговора.

— Ну, хорошо. И кто же твой отец?

— Моим отцом был Александр Николаевич Тауберг. Был, потому что умер. Давай спать, а? Завтра я тебе все-все расскажу. А теперь не мучай ты меня. Я и так наговорила больше, чем следовало. — Она подошла к креслу, на котором все еще восседал грозный дознаватель, опустилась на пол и положила голову к нему на колени. — Я люблю тебя и ничего не сделаю тебе во вред.

Дин погладил ее по волосам, потом поднялся вместе с ней, нежно поцеловал и сказал: «Все. Спим. Но завтра…» Закончить фразу ему не дали нежные Ланины губы.

В Вероне было позднее утро, за окном уютного гостиничного номера моросил мелкий дождь, и не было никакого желания осматривать достопримечательности в такую промозглую погоду. Дин уже полчаса торчал в ванне, приводя себя в порядок: вчера он немного перебрал, что для него было совершенно нехарактерно, да и ночью, судя по всему, спал плохо, так как постоянно ворочался. Но это как раз понятно: какому охотнику понравится быть дичью, а ведь именно ею он и был в последние дни. В общем, на душе у Ланы было муторно, хотя на самом деле вчерашний инцидент сыграл ей на руку. Рано или поздно Дин все равно бы узнал правду, и хорошо, что это произошло здесь и сейчас, в Вероне. Подобный вариант развития событий предусматривался, и во время последней встречи с Гондалевым ей было разрешено сообщить Дину правду о ее прошлом и настоящем. Всего она, конечно, не рассказала, хотя Дин, человек, безусловно, умный и опытный, сразу догадался о том, какую именно часть задания она брала на себя во время проведения операций.

Ну, что ж. Да, она — палач и не стыдилась того, чем занималась. Испокон веков спецслужбы, призванные «блюсти государевы интересы», занимались, в том числе, и этим — физическим устранением людей, которые скрывались от правосудия где-нибудь за границей. Методы и способы были разными: в мае 1960 года в Аргентине агентами израильской разведки МОССАД был похищен и тайно вывезен в Израиль Адольф Эйхман, который был главным (после Гиммлера) организатором Холокоста. Его судили, приговорили к смертной казни и повесили около полуночи 31 мая 1962 года в тюрьме Рамла, после чего тело сожгли, а пепел развеяли над морем. В начале нынешнего века турецкими спецслужбами был арестован Оджалан, предводитель Курдской рабочей партии, ответственной за теракты. После суда он отбывает пожизненное заключение на уединенном острове. ЦРУ не раз проводило спецоперации для устранения противников «демократии», в результате были убиты Патрис Лумумба и Эрнесто Че Гевара, вывезен в США генерал Норьега и уничтожено законное правительство Гранады. И Россия, как и ее предшественник СССР, не была исключением: убийство Троцкого, ликвидация Джохара Дудаева и других лидеров чеченского сопротивления — за всем этим стояли интересы государства и тех сил, которые находились у его руля. Лана только потому и согласилась на сотрудничество со спецслужбами, что была абсолютно уверена в справедливости и безальтернативности выносимых приговоров.