-Почему? Почему они нападают на моих солдат?
-Это солдаты принцессы Вандеи, - возразил Моро холодно и бесстрашно.
-Она моя жена! – Лагот был в бешенстве. Никто не считал его за короля, лишь за захватчика.
-Тем не менее, - сухо кивнул Моро. – Она не коронована на престол, народ не выкрикнул вашего имени, и сюда направляется принцесса Катерина. До ее прибытия – эти солдаты – солдаты принцессы Вандеи. Ваши солдаты остаются за вами!
-Моро, я вас сейчас ударю! – герцог Лагот швырнул канделябр с шестью мелкими серебряными свечками в стену с бешеным рыком.
Но Моро даже не шевельнулся:
-Вы можете это, ваша светлость.
-Простите, что вмешиваюсь…-из темного провала дверей выступил Леа – собранный насмешливый и очень опасный. – Моро, вы не понимаете всей серьезности! Принцесса Катерина – слабая женщина. Более того – она больше не жена короля Филиппа. Он разрушил Божественную Клятву, связавшую их, и дал ей в отступные – солдат, с которыми она идет домой.
Лагот обрадовался появлению Леа. У него всегда был ответ на все вопросы и всегда было решение.
-Мой друг! – Лагот протянул руку советнику. – Ты очень вовремя. Почему они нападают на моих солдат?
-На солдат принцессы…- влез Моро, сжимая губы в тонкую нитку.
Лагот отмахнулся в раздражении.
-Народ ждет жесткой руки, - Леа пожал руку герцогу, - такой, как ваша. Мужской. Вильгельм, мир ему, чертоги Луала и вечность, был слаб. Принцесса Катерина, да будут славны ее дни – слабая женщина, которая много лет не была дома. Принцесса Вандея – ваша прекрасная жена – слишком набожна…
Леа перевел дух. У него ныли колени от алтарного преклонения в молитве с принцессой Вандеей.
-Остаетесь вы, - просто продолжил советник. – Вы – мужчина, способный навести порядок!
-Народ выступает против вас, потому что вы велели убить его любимцев! – не выдержал Моро.
Леа смерил его насмешливым взглядом:
-Вы говорите о мятежниках – это раз. Вы говорите о той идее, что я подал и за которую вы голосовали сами – два.
-Да, но я не рассчитывал на раскол…настолько сильный. Мы недооценили влияние…
-Молчите, молчите о том, чего не знаете! – Леа рассмеялся. – Вы трусливы. Народ тоже. Нужно усилить аресты, наказания…усилить надзор на улицах. И тогда народ будет…
-Запуган, - закончил Моро.
-Защищен от дурмана мятежников, - возразил Леа и обратился к герцогу, - Ваша светлость, я желаю блага народу. Как и вы. Я говорю, что только сила способна вразумить их!
-Это террор! – выкрикнул в отчаянии Моро.
-Это защита! – рявкнул Лагот, принявший, как это теперь часто бывало, сторону Леа. – Друг мой…немедленно пишите! Пишите приказ!
(16)
Когда Акен появилась на пороге ставшей теперь уже ее комнаты, Эда вздохнула: как не проси время идти медленнее, оно почему-то слушать не пытается.
-Вас ожидают, - Акен также растягивала гласные, но Эда уже привыкла к этому. Удивило ее то, что на лице девушки-служанки тень недавних слез. Поразмыслив немного над этим (потому что мылси слишком сильно сопротивлялись другим размышлениям), Эда вспомнила, что Акен явно влюблена в Сковера, а в свете тогог, что Альбер провозгласил раскол между ними – положение Сковера явно шатнулось.
Эда прислушалась к себе и поняла, что злорадства в ней нет. Да, Сковер испортил ее жизнь, все изменил в ней, приложил руку к тому, чтобы прежний мир Эдыв рухнул, но окончательный выбор служения закону она приняла сама.
К Сковеру у нее не было ни отмщения, ни злорадства – пустота! Вроде бы жил, а вроде бы умер и Луал с ним!
Эда спустилась в знакомую столовую залу. В полумрачном обаянии свечей блестели кубки, кувшины с прозрачной водою и вином. Разложены были и чернильницы, перья, бумаги…
И все, кто должен был прийти, уже пришел. Эда была последней.
Альбер сидел во главе стола, подливая в свой большой кубок из отдельного кувшинчика темную пряно пахнущую на всю залу жидкость. Ронан – бледный еще от ранения, сидел по правую руку от него и задумчиво разглаживал какой-то лист бумаги. По левую руку от Альбера восседал Кенот – павший жрец, заговорщик и лицемер…
Которого Эда была рада видеть!
Кенот был свидетелем ее прежнего мира, и его появление стало для Эды нечто большим, чем просто визит прошлого. Он напомнил ей о Гилоте, о своей неспешной работе дознавателя, о вечных стычках со жрецами Луала. И все это было так знакомо, так ясно и так четко, что на Кенота – прежнего своего врага, Эда посмотрела едва ли не с нежностью.